— …Детские вещи, — продолжила она ледяным тоном. — Например, посещать школу.
Когда Ник ничего не сказал, она добавила:
— Вы должны понимать… подобное было для неё невозможным буквально год назад. До недавнего времени ей даже нельзя было покидать Котёл. Она бы сама этого не допустила, вне зависимости от того, чего мы для неё хотели. Она была бы в ужасе от мысли, что навредит кому-то.
Она сморщила нос в каком-то неохотном отвращении.
— Её новообретённая уверенность в выходе за пределы Котла в одиночку и послужила причиной её знакомства с вами, детектив. Мы считаем, что именно из-за многолетней изоляции она так быстро привязалась к вам. Теперь она видит в вас члена своей семьи… почти родительскую фигуру. И поэтому она непоколебимо уверена, что на ней лежит ответственность защищать вас. Оберегать.
Последние слова она также произнесла с явным отвращением.
Ник слегка помрачнел.
У него определённо складывалось впечатление, что Сен-Мартен пыталась заставить Тай относиться так к ней, но потерпела неудачу. Должно быть, она реально взбесилась, когда Тай решила спроецировать эту потребность во взрослом в своей жизни на вампира, который не очень-то хорошо выполнял приказы.
Однако его разум продолжал обдумывать её слова.
Они изолировали Тай в Котле, чтобы держать подальше от общественности. Они держали её там по настоянию самой Тай, дабы не подпускать её к тем, кому она может навредить — как минимум случайно, хотя бы не считая самозащиты.
Когда-то он едва не врезал Малеку по роже именно из-за этого.
Он определённо хотел ударить его за то, что он растил эту девочку в Котле — маленькую девочку, слишком часто оставляемую одну среди множества отчаявшихся, голодных преступников. Маленькую девочку-видящую, которую кто угодно мог похитить, изнасиловать или ещё как-то надругаться над ней.
Теперь он ловил себя на мысли… неохотной мысли… что, возможно, ошибочно осудил мужчину-видящего. Хотя бы в этой части.
Как минимум этот мудак её не бросил.
Он оставался со своей сестрёнкой, пусть она запросто могла нечаянно убить и его тоже — по крайней мере, если Малек и Сен-Мартен говорили правду.
Он всё ещё пытался переварить это, когда Уинтер заговорила, сжав его руку обеими ладонями.
— Разве не существует какого-нибудь… — неуверенно начала Уинтер. — Ну, знаете… менее смертоносного способа, которым Тай могла бы выразить эту часть себя? Выпустить эту… вибрацию? Или что бы это ни было?
Малек повернулся, переведя на неё серьёзный взгляд.
— Мы не знаем, — честно сказал он.
Он подался вперёд, опираясь предплечьями на свои бёдра и глядя между ними. Его тон оставался будничным.