— На бесценном артефакте, обладающем уникальными свойствами?! Рядом с древними петроглифами вы нацарапали свои… вероглифы?!
— Ха-ха, вероглифы! Я там песочком присыпала, никто не заметит. Интересно, в наши дни эта надпись видна? Наверняка стёрлась за пять тысяч лет, я там не сильно камешком поработала. Совсем чуточку.
Олег Петрович тщательно вытер руки салфеткой и достал из портфеля планшет. Открыл какую-то фотографию и зашевелил пальцами, увеличивая масштаб.
— О, у вас есть фото Гростайна? — догадалась Вера. — Дайте глянуть.
Олег Петрович повернул планшет и спросил:
— Значит, «Вера»?
Внизу скалы явственно виднелась чёткая надпись. Будто вчера сделана. Коряво, но миленько. «Верунчик + Ру».
Олег Петрович молниеносно высосал молочный коктейль и сказал, что у него много работы. Он должен срочно бежать в институт. Расстроенная Вера только и успела спросить вслед:
— Мы ещё увидимся?
— Не сомневаюсь, — как-то чересчур угрюмо ответил Олег Петрович.
4 глава
А в августе погода улучшилась. Каждый день Вера спешила поскорее разделаться со съёмками и обработкой фотографий, чтобы встретиться с Олегом Петровичем. Тот тоже выкраивал час-другой на общение с Верой, но всё остальное время сидел в институте — днём и ночью. Вера поражалась фанатизму, с каким доцент отдавался науке. Кому б другому он так отдавался. Ей, например. На втором свидании она осторожно предложила Олегу Петровичу:
— А давайте доедим эту чудесную пиццу и поедем ко мне? Я покажу вам свою студию.
Олег Петрович дожевал кусок «Маргариты» и пробормотал:
— Ох, это совершенно невозможно. Нет-нет, я не могу. Такому интроверту, как я, пойти в гости — чистое мучение. Стресс на несколько недель.
— Не верю, что дело только в этом. В интровертности.
— Я не готов… — выдавил Олег Петрович. — Вы же знаете мои обстоятельства.
— А если к вам?
— У меня же мама. Болеет.
Вера выбрала тактику мелкого фола. Соблазняла походя и ненавязчиво: опиралась на его руку в транспорте, смотрела жарко в глаза, целовала при встрече и расставании, прижимаясь максимально недвусмысленно. Олег Петрович плыл, но на экстремальное сближение не соглашался. Конечно, если он дожил до тридцати лет девственником, то так просто не дастся.
Однажды Вера похвасталась:
— Я наконец собрала тысячу евро, — она похлопала по своему рюкзачку, где лежал бумажник и загранпаспорт. — Некоторые клиенты наличкой расплачиваются, много неучтёнки. Завтра отнесу деньги в банк и выкуплю забронированные билеты. Полечу лоукостом через Осло, так дешевле.
Олег Петрович вздохнул как-то порывисто, словно у него кольнуло в сердце, и сказал: