Любица, как смолк Далебор, за чару резную взялась, словно хотела опору какую найти. Взгляд её застыл словно, чуть ли не льдом покрылся. Вейя проследила, туда же посмотрев, да лучше бы не делала этого. Жар так и прильнул к щекам, загорелся углями на коже, обжигая Вейю с головы до ног, дыхание, кажется, забыла, как поймала на себе горячий, словно раскалённое железо, взор Далебора.
Вейя, очнувшись, разжала подрагивавшие пальцы — так пронял взгляд сотника, положила ложку, посмотрела на Любицу. У княгини, казалось, губы дрогнули от негодования, взявшегося не пойми с чего.
— Отвечай, когда я прашиваю, — чуть резко велела Любиица и на этот раз гнева своего не скрывая,— а о чём с мужем буду толковать, то уже не твоя забота.
Далебор лениво даже — уж теперь куда деваться, коли поймала княгиня его на крючок — отлепил от Вейи свой внимательный взгляд, от которого хотелось малодушно соскользнуть с лавки под стол спрятаться, перевёл его на княгиню.
Любица слыла в весях здешних своим нравом пылким да остротою слова, которое порою вперёд стрелы пущенной разило. Вот и сейчас княгиня рода трёх княжеств, казалось, нарочно пытать принялась Далебора, норов свой спесивый выказывая, чтобы в глазах людей грознее казаться. Вейя даже дыхание задержала, так холодны стали очи владычицы Кряжича.
— Прости, княгиня, за слова резкие, мёд ныне у тебя крепкий, развязал язык, — Далебор серьёзным оставался, но глаза всё равно усмехнулись, как будто ещё гуще колыхнулся в них отсвет костра, и понятно стало, что пьян он уже был.
Все кругом будто притихли, вслушиваясь в речи сотника и княгини, взоры на неё устремляя, да всё больше девки на сотника взгляды бросали, млея, ещё больше густел румянец на их щеках. Верно, недаром с губ не сходит у подруг княгининых имя сотника. С придыханием и тайной говорили о нём не зря, стало быть — Вейя убедилась. Бередит и мутит сердца женские взором своим жарким и статью молодецкой не даёт покоя. Привык, верно, собирать на себе жадные взгляды девиц, что толпами вокруг него вились. Он ведь свободный совсем, всё в походах — в княжестве не сидит, некогда, да и не скучно ему, когда внимания, что хоть горстями черпай — отчего бы свободным не походить? Жену взять успеется, а коли в сече голову сложит — так и быть тому, с судьбой не поспоришь — так толковала волхвица княгинина Доброрада. Далебор весь пир с самого начала и не смотрел ни на кого будто, потому Вейе вовсе не по себе стало, когда поймала его взгляд, на неё обращённый.
— В землях степных неспокойно — давят канугары полян, угрозой нависая над нами, — сотник обвёл взглядом гридней и мужей княжеских, — торговые пути из степей к нам опасны ныне, боятся купцы ходить. Князь посыльного отправил с наказом собираться родам в Каручае, позвал он и сына кагана Ибайзара — Тамира, что берёт ныне под своё крыло многие племена степные, силу свою набирая. Будет говорить и решать, как ныне нам быть. Ну а уж сумеем договориться или, напротив, ещё больше врагами станем — то сбор и покажет.