Толстые стены дома разом отгородили от звуков уличных и суеты, поглотив Вейю в холодном сумраке. Сразу тревожнее сделалось — что здесь одна станет делать? Ведь не знает ведь никого, а князю не до неё вовсе. И лучше бы поближе к нему, да никто её не пустит к мужнему стану. Ждать застолья общего, да оно нескоро будет, пока гостей не расселят, бани не истопят...
Глава 35
Дошли до женского стана. Челядинки носились в заботах домашних по хороминам, взволнованные, раскрасневшиеся, да всё же задерживали взгляды на Вейе — верно, каждой любопытно, кто такая, чья дочь и зачем в Каручай приехала.
Вейя вошла в светёлку тёплую, что на втором ярусе ей отрядили. Челядинки вещи её внесли следом, разожгли светцев побольше — за окном уже совсем потемнело. Запахло густо смолой и мёдом, напомнив отчий дом: это не в отряде, где пропитываешься насквозь шерстью и горьковатой кожей. Хотя Вейя и не чурилась отправляться в путь дальний, и было даже в том своё очарование: жар костров, что так ощутим в вечерней прохладе, сладкий вкус ягодных взваров, глубина небоската, полоса сизого окоёма, уходящая в даль, запахи сухих трав, от которых кругом голова — всё это затягивало и будоражило. Поэтому и отец никогда не сидел подолгу в остроге, всё норовил из стен уехать, а куда — то уж неважно. Вейю, конечно, редко брал даже на объезд, и потому порой казалось, что где-то в глубине хотелось ему сына, чтобы с собой повсюду брать, а с девки какой спрос — детей плодить, очаг беречь.
Подождав немного, Вейя поняла, что за ней никто не пошлёт, стало быть, можно готовиться и на ночёвку, Годуяр верно занят нарасхват. И уж оставалось гадать, что там происходит. Как встретили хазарича, ведь, верно, в хоромине где-то отрядили место. Вейя плечом повела, даже не по себе стало, что под одной крышей, и лёгкое волнение прокатилось тёплой волной по уставшему с пути телу. Вейя, выдохнув шумно, прошла к оконцу, приоткрыла волок, пустив внутрь вечернего воздуха. Отсюда и не видно ничего, только рваный клочок облака на угасающем небоскате, зато слышны вдалеке будто глухие голоса мужей, видны яркие отсветы костров. Сон наваливался тяжёлым пухом, и веки уже смежались, но всё же сгорала от любопытства. Хоть бы краем уха услышать, о чём там речи ведут, вдруг пропустит что-то важное? Пришлось одну из челядинок зазвать в горницу да вызнать хоть что-то, и спокойно лечь спать.
— В гриднице князья сейчас, — ответила пышнотелая челядинка с пшеничной длинной косищей, хлопая на Вейю серыми глазами-лукошками.
— А хазарины? — спросила Вейя, злясь, что каждое слово пришлось клещами из неё вытягивать.