— Ну, говори, коли пришла.
Вейя вздрогнула, повернувшись резко на голос знакомый, что прокатился громом внутри и осел тяжестью свинцовой по телу. Хазарич неведомо откуда появился и, верно, слышал всю их короткую перепалку, и от того ещё больше воздуха не хватать стало в груди.
Тамир покинул своё место, приблизился ровной, будто чуть ленивой походкой — видно сразу, кто хозяин здесь. Огонь от пламенников, что горели на деревянных шестах, воткнутых в землю, выхватывал из тени его фигуру крепкую и в то же время гибкую, и когда приблизился к старшему, видно стало, насколько ещё молод хазарич. Это Вейя заметила, ещё когда он за стравой общей с князьями сидел. И надо же, целый кагал идёт за ним, и князья на равных вели разговор с ним. Только сейчас кагановский вождь был без лат из толстой кожи и пластин железных, в одном кафтане бордовом до колен, подпоясанным шёлковым цвета земли кушаком.
— Гарем, говоришь, Барайшир? — обратился к старшему. — Что ж, а мне по душе такая затея, — взглянул на Вейю, пронизав взглядом чёрных блестящих глаз, ухмыляясь чуть.
Внутри Вейи будто ухнуло что-то на самое дно, взгляд опустила, готовая сквозь землю провалится от насмешки такой постыдной. Тамир, отрывая взгляд от Вейи, продолжил говорить по-хазарски что-то Барайширу, а тот только суровее сводил брови и отвечал с долей негодования, всё кивая в сторону каручаеской крепости. Хазарич только руку положил на его плечо примирительно, проговорил спокойно слова непонятные Вейе, чуть резкие и в то же время слогами то звучными, то глубокими. Барайшир смерил неодобрительным взглядом Тамира, пробурчав что-то под нос, махнув, наконец, рукой, напоследок пронизав чужачку неуступчивым взглядом, повернулся и пошёл твёрдо к кострам, к остальным мужам. Вейя только теперь поняла, как смотрели на неё все, кто рядом был, и слышал всё.
Тамир шаг сделал, а земля под ногами Вейя качнулась будто, колени сделались слишком слабыми. Сердце заколотилось безумно, рвано гоняя по телу горячие волны.
Теперь Вейя смогла разглядеть его лучше — так близко ещё не доводилось встречаться. Таким жаром неуёмным от него веяло, и запах железа и кожи обволок, осел на языке пряной горечью. Уж теперь поняла, почему стольких людей мог возле себя собрать: в каждой черте чужой, в резком разлёте бровей, в линии носа чуть длинном с горбинкой, скулам смуглым, впалым щекам, что покрывала щетина, подбородку твёрдому — во всём виделась кровь крепкая, древняя, что толкалась огнём по его венам.
Он внимательно оглядел Вейю, потом перевёл взгляд на Огнедару.