Сноу, которому не нашлось места в общей гостиной, запах жареного хлеба.
Это и был дух моего Рождества. Самое вкусное, что я ела когда-либо.
В этот год на моем столе будет жареная ветчина из банки и рыба. Это тоже хорошо, но не
отлично. Я состою на девяносто процентов из воды, на восемь из консервантов и два процента
отдам всему остальному.
Луи Армстронг заставляет меня ненавидеть. Его песня “What A Wonderful World” взращивает и
певствует во мне это чувство.
Мысли о том мире, других людях по ту сторону океанов, морей и проливов не оставляют меня в
покое.
Это капризы, нежелание принять происходящее и признаки ПМС. Не иначе.
- Что ты хочешь на Рождество? - его пальцы обводят рисунок татуировки на моем животе, то
соскальзывают на низ живота, то продолжают вести по бедру.
Я не знаю.
Джейк уже не в первый раз задает мне этот вопрос. То, что я хочу он дать мне не может и не
хочет, а то, что есть здесь, мне вроде как и не нужно.
- Щекотно.
Минут двадцать тому назад было холодно и горячо, необычно и очень приятно. Кусочек льда
зажатый в губах вкупе с горячим языком может дарить незабываемые ощущения.
- Правда?
- Да.
Говорю я, наклоняясь к нему. Он еще во мне, мои мышцы сокращаются, обхватывая его член еще
сильнее.
Я целую его и быстро отстраняюсь. В комнате горит несколько свечей, я вижу его лицо и
очень хорошо отслеживаю тот момент, как его глаза сначала темнеют, а потом и вовсе
подсвечиваются золотисто-оранжевым цветом.
- Зря ты это.
Всего одно движение и вид перед моими глазами меняется, теперь я смотрю на потолок, а
Джейк - на меня сверху, укладывая на своих плечах сначала одну мою ногу, тут же целуя
щиколотку, потом вторую, затем притягивает к себе еще ближе, заполняя до предела.
- На это ведь и был весь расчет.
Его ладони обжигают кожу горячими прикосновениями, повторяя такой продолжительный и нежный
поцелуй на другой лодыжке.
- Мы можем еще переиграть, возвращай меня на место и я буду смеяться, - обещаю я ему,
слабо веря в такую возможность.
Я смотрю на свои ноги на его плечах, на целующего их мужчину. Он расслаблен, но как будто
бы и напряжен одновременно. Так играют мышцы его тела, вырисовываются на его животе,
груди, плечах и руках. Красивый, черт бы его побрал. И темпераментный.
- Позже, - говорит он мне, подтягивая еще выше.
Я закусываю губу, чтобы не застонать, не выдать себя так уж скоро. Его бедра с силой
врезаются в мои, еще и еще. Комната плывет перед глазами, я вижу только его, мужчину, что
хочет и трахает меня так как не делал никто и никогда. Он разводит мои ноги в сторону,