Ее полные губы искривились в саркастичной усмешке:
— Не смог? Да он даже не пытался!
— Он пытался!
— Это Кирилл тебе сказал? Ну, конечно, кто же признается, что был таким мудаком, что спокойно слушал, как трахают его девочку? Не верь ему! Это все жалкие оправдания труса.
— Нет, это не Кирилл мне сказал! Мы никогда не обсуждали с ним этот случай.
— Тогда откуда ты знаешь, что он пытался меня спасти?
— Его отец мне рассказал.
Мне все-таки удалось ее заинтересовать. Она с изумлением уставилась на меня и переспросила:
— Ты говорила об этом с Борисом Михайловичем?!
Я глотнула остывший кофе. Пришла пора открыть карты. Я не знала, правильно я поступаю или нет. Не знала, исцелит это Лену или ранит еще сильнее. Не знала, какие плоды принесет моя откровенность, но другого способа достучаться до ее раненого и ожесточившегося сердца я не видела.
— Лена, вся эта история была заранее срежиссирована. Степан и Борис Михайлович подбили Кирилла на игру, уговорили поставить тебя на кон, а потом обыграли. Он доверял им, а они его одурачили. Это был сговор против мальчишки. И когда Степан тебя… — я опустила мерзкое словечко, — Борис Михайлович удерживал Кирилла, чтобы он не побежал тебя спасать. Физически удерживал. Дал пощечину. Сказал, что ему не нужен сын-соплежуй.
Таких круглых недоверчивых глаз я раньше ни у кого не видела.
— Это, конечно, очень незаурядная версия, но зачем Борису Михайловичу это понадобилось?
— Это была месть за то, что ты ему отказала.
— Но я никогда… — начала Лена.
Она задумалась, а потом ее глаза наполнились слезами:
— Он всегда хорошо ко мне относился: баловал, дарил подарки, ухаживал… По-отцовски, как мне казалось. Один раз мы отдыхали у них на даче, и он меня поцеловал, а я пошутила не очень удачно. Сказала, что он похож на кастрированного кота — такой же ласковый, милый и толстый. Я не имела в виду ничего плохого. Или, может быть, имела… Меня бесило, что он называл меня «котенок». Какой я ему котенок? — Она снова погрузилась в воспоминания. — Вскоре мы с Кириллом переспали. Утром Борис Михайлович ругался, что мы мешали ему спать. После этого его отношение изменилось, но мне было плевать. Меня тяготило его внимание.
Я молчала. Лена с подозрением спросила:
— А зачем он рассказал тебе об этом?
Я пожала плечами:
— Да неважно, просто к слову пришлось: он сказал, что лучше невестка-проститутка, чем такая дрянь, как ты. Он до сих пор тебя ненавидит. Гордится, что разлучил вас с Кириллом, — да так хитроумно, что за пятнадцать лет вы ни разу не поговорили.
— А ты зачем мне это рассказываешь?