— Я не дам тебе перешагнуть за грань, — опять склонился к моему уху Александр. — Обещаю.
Скептично заломив бровь, выразительно посмотрела на него, чем вызвала недовольное сопение вампира. Вот бы увидеть его гримасу… Хотя, о чем только я думаю! Нам и так предстоит долгое совместное времяпрепровождение. Надеюсь, бабушка знала, что делала…
Между тем наша небольшая компания отправилась в путь. Я решила прекратить попытки высвободиться из рук Санька. Во-первых, нога, действительно, очень болела. Во-вторых, накатила жуткая усталость. Все-таки напряжение последних нескольких дней дало о себе знать. А в-третьих, если можно поэксплуатировать вампира, то почему бы и нет? Поэтому, поудобнее устроившись на руках Александра, задала, действительно, интересующий меня вопрос:
— Так, почему Мари? Тебя же Машей зовут. Или нет?
— Когда-то моим именем, действительно, было Мари, — вздохнула идущая рядом подруга. — Но когда мы с Димой перебрались из Франции в Россию, то я решила полностью изменить свою личность. Кудри выпрямила, волосы отрастила, сменила имя и фамилию. Но Диме так нравилось мое настоящее имя, что он уговорил меня внушить нашей Марине называться Мари. Глупо, конечно, но это такая малость…
— По сравнению с тем, что вы вдвоем учудили, точно малость, — фыркнула я.
Дальше мы шли в полном молчании. Дима в обличие волка бежал рядом с Машей-Мари, а Санек продолжал нести меня на руках. Под его размеренный и неспешный шаг, я задремала. Даже какой-то чудной сон приснился о волках, ведьмах, охотниках и вампирах. Кто-то кого-то хотел убить, кто-то кого-то иссушить, а кто-то просто повыть на луну. Бред — одним словом. Из него меня выдернул радостный, полный слез возглас мамы:
— Олесенька! Лесенька! Лисенок!
Больше ничего она сказать не смогла. Лишь бесконечно долго повторяла мое имя. А я была так счастлива слышать ее голос и видеть любимую мамочку в свете ярких фар, что, окрыленная долгожданным моментом, соскочила с рук вампира и, все же прихрамывая, бросилась в объятия самого дорогого человека. Слезы радости душили меня, не давая вымолвить и слова. Я просто крепко обняла маму и, уткнувшись ей в шею, рыдала, не сдерживая эмоций.
— Доченька, любимая моя, — шептала она. — Я так переживала, так волновалась. Прости меня, за все. Я ведь хотела, как лучше. И верила, что поступаю правильно…
— Мама, мамочка… — пыталась оборвать поток ее извинений.
— Прости, прости меня… я так виновата перед тобой!
— Мамуль, ну все же хорошо закончилось, — пыталась успокоить ее. — Я тебя не виню и верю, что действовала лишь из лучших побуждений.