Я сглотнула, чувствуя, как сердце опасно забилось в груди.
«Тревога! Тревога! Тревога!» — билась мысленная табличка в моей голове, когда я вздернула подбородок и, сглотнув, ответила:
— К твоему сведению: мое подчинение не означает твою вседозволенность. Поэтому уясни: приказы интимного характера выполнять не буду! И не надейся!
Он удивленно приподнял брови, а после расхохотался. Так громко и заразительно, что я даже опешила.
Что я сказала такого смешного?
— Слушай, — начал он, более-менее успокоившись, — ты меня не привлекаешь. Это тебе понятно?
— Не очень.
— И, что именно тебе непонятно?
— Например, почему ты позволяешь себе такие вольности? — недоуменно произнесла я, чувствуя, как при вздохе касаюсь его грудью, глядя в полыхающие глаза напротив.
Парень сглотнул и, убрав руки, тут же от меня отстранился.
— Так-то лучше, — ответила я, поправляя одежду.
— Уясни одну вещь, ведьма: мы — не друзья.
Я усмехнулась и прищурившись ответила:
— В гробу я видала таких друзей.
Губы парня невольно приоткрылись, когда он продолжал пронизывать меня своим взглядом. А может быть и вовсе: нанизывать, как это делают с кардонским мясом.
Сложно понять, что его взгляд мысленно пытался со мной сделать. Но признаюсь, как бы там ни было: в эти мгновенья его взгляд был чарующим…
— Завтра утром жду тебя в библиотеке, — прервав нашу молчаливую паузу, произнесла я и направилась в сторону лестницы.
Не мешало бы окончательно разложить вещи, облагородив свою половину комнаты и хоть немного отдохнуть. Хотя… поесть тоже не помешало бы.
«Да. Однозначно», — подумала, я, почувствовав, как в животе заурчало от голода.
— Вообще-то утром у нас общая разминка.
Точно.
— Тогда после, — произнесла я, не обернувшись и тут же, насмешливо добавила: «До завтра, наставничек», а затем скрылась за поворотом.
Глава 11.
«Нарушить правило может каждый, но, чтобы не попасться: надо быть или везунчиком, или же талантливым!»
Я лежала на кровати и довольно разглядывала свою половину комнаты.
После нескольких часов усиленного преображения — она стала не только уютной, но еще и красивой. Особенно огоньки с легким голубоватым свечением, которые я развесила над кроватью и столом, радовали мой глаз.
«Красота-а-а» — подумала я и блаженно прикрыла глаза, чувствуя себя наконец-таки счастливой.
Поела, вещи разложила, часть комнаты облагородила, красоту создала, душу порадовала, форму сняла, поскольку учебный день окончен, а значит можно переодеться. И чего тут спрашивается не быть счастливой? Все бы ничего, да только вот быть должной я не любила.
Мелиса, как и обещала: сразу после того, как появилась в комнате, дала (но правильнее будет сказать: кинула) мне свою лабораторную работу, чтобы я могла переписать ее и, переодевшись, снова куда-то ушла.