Тьфу… едва не выблевал коньяк. Провел ладонью по лицу и увидел кровь. У меня пошла носом кровь! Я, млять, из-за этой шлюхи умираю, а она, в силу тупости, даже не осознает, что своей ненавистью убила нашу связь!
Тварь!
Я думал, что она страдает от метки, но как оказалось, тот, кто действительно убивает связь со своей стороны — не чувствует ничего. Похоже, ее жгучее желание моей смерти, ни мимолетная мысль, а постоянное желание на протяжении нескольких месяцев, плюс секс полностью убили ее метку, в ее ментальном теле.
А я подыхаю, потому что не могу ее так же возненавидеть! Я, млять, помню ее смех, ее улыбки, ее… черт! Сердце бухало в грудине, как в чугунной кастрюле, гулко отдаваясь в затылок и уши!
— А-а-а-х-х-х! — протяжный вскрик пятого ее оргазма, ударил в меня тупым ножом.
… И в этот момент, когда уже мокрые от пота альфы снова принялись ластиться к ней, как два здоровенных кота, нашептывая приятности, я понял, что значит «захотеть умереть». Я с детства знал, что Мастер должен этого «захотеть», чтобы не воскреснуть.
И видя секс жены, ощущая то, что чувствую, я сообразил, в каком состоянии нужно быть такому, как я, чтобы и единственная пуля вынесла приговор. Я «хочу» собственной смерти! Это будет правильно…
Как не странно, но зверь внутри, где-то глубоко, был согласен со мной. Мы оба невероятно устали. Асс промолчал.
… И тут… вспышкой, на сотую долю мгновенья на картинку трех тел легла другая…
Большие, внимательные, грустные глаза… Я их уже видел.
Образ пропал, как не было. Мне потребовалось сделать еще глоток из бутылки, чтобы вспомнить, что эти же глаза я видел в машине, едва не схлопотав разрыв сердца.
А в это время Рио устроился на диване. Наоки держал Ингу на руках и жадно целовал. Наверное, я так же пил ее дыхание в нашу первую ночь… И она отвечала мне так же жарко, я еще помню…
Старший устроил слабую, уже вялую, уставшую Ингу на брате, а сам расположился сзади. Я видел, что он постоянно прикрывает ее от меня, а заодно и брата. Он, как старший, хочет защитить самое дорогое, и всегда на первом плане, то есть станет первым кого я убью, если решу встать с кресла. Правильный волк.
Его пальцы снова и снова погружались в нее. Их стоны и рыки звериных половин никак не мешали влажным звукам ее разгоряченного лона. Я слышал их так, словно к ее паху поднесли микрофон. Наоки размазывал ее влагу по второму входу, и снова возвращался к лону, пока Инга целовала шею Рио. Какая идиллия!
Какой-то части меня хотелось кричать от детского разочарования. Неужели любая сучка, какую не возьми, будет вот так же, если ее хорошо выебать? Неужели в женщинах нет ничего, кроме этого низкого и первобытного? Честь, мораль, стыд, мозг, в конце концов, где все это?!