Пусть я и выросла с волками, но волком так и не стала. Не могу, так же как и они спокойно реагировать на чужую боль, жить по их законам. Никогда не смогу наслаждаться мужскими драками. Если представить, что я скину свои проблемы на чужие плечи, то тут же мутит, почти физически.
Глянула на свою кисть в теплой руке парня, посмотрела в его веселые глаза.
— Вы извращенец или экстримал? — спокойно спросила я, чуть наклонившись к нему, чтобы перекрыть голосом музыку.
— Что? — «кавалер» опешил.
— Здесь полно красивых девушек, которые только своим нарядом сообщают о своем одиночестве, но вы проявили интерес к той, чья внешность говорит, как минимум об усталости, а как максимум о болезненности. Вы получаете удовольствие, заигрывая с «проблемными» барышнями? Что это? Отцовский инстинкт? Комплексы? Сомневаетесь, что можете заинтересовать кого-то покруче?
На лицо «ухажера» стало страшно смотреть. Его рука разжалась. Я выпрямилась, улыбнулась.
Отбить у мужчины «желание» достаточно просто, даже легко. Нужно лишь показать себя не сексуальным объектом, а проблемным. Только не стать «девочкой в беде», а именно «проблемной», желательно ненормальной, больной на голову. И спать с тобой, как и просто флиртовать уже никто не захочет. Другой вопрос, что большинству женщин проще играть в истеричку или «девушку в беде», качать права и вообще всячески разжигать охотничий инстинкт.
Я предпочитаю убивать его на корню, чтобы потом не расхлебывать проблемы.
Краем глаза заметила, как за дальним столиком, почти за опорной колонной, подняли руку. Прижала к себе поднос и поспешила к укромному столику. Мне не нужно было рассматривать посетителя, потому что я уже знала, кто именно пристроился в темном уголке.
Последний год или около того, за этим столиком пристраивается только один человек, а точнее волк. Мужчина, который явно задался целью спиться именно в Сером и в полном одиночестве, точно был оборотнем. Слишком сильно от него «веяло» волком, зверем… раненным зверем.
Пока спешила к столику, мимо зон отдыха, диванов и других столиков, невольно вспомнила начало нашего «знакомства». На самом деле мы не знакомы, он почти не говорил, а если говорил, его голос пугал. Высокий, почти под два метра, и это бы пугало, если бы неестественная худоба. Он явно когда-то имел мощную мускулатуру, но сейчас от этого мужчины осталась лишь тень. На осунувшемся лице остались только глаза с мешками под опухшими веками. Он впервые появился зимой, и с того момента пять-шесть ночей из семи проводил за столиком. И просто пил. Почти никогда ничего не ел. Напивался до тошноты, шатаясь, добирался до туалета. Опорожнял желудок и напивался снова. Молча. Никогда не буянил, не знакомился с работниками или девушками, не танцевал, не приставал к клиентам. И почти всегда оставался до рассвета.