— А вы сами-то верите в такие чудеса, леди Апрелия? — выгнул бровь Роксидион. — Я знаю его лет двадцать, со времен обучения в лицее. Пока не замечал за ним ничего подобного. А вот обвинять всех вокруг в провале своих планов — это да. Это его любимое занятие. И жалеть себя после того, как в очередной раз обеими ногами вступит… Вступит, в общем.
Кажется, пожатие плечами становится моей дурной привычкой.
— В чудеса я не верю, граф. И в ваши светлые чувства, неожиданно вспыхнувшие, уж извините — не верю тоже.
— А в любовь? В любовь вы верите, леди Апрелия?
— Не знаю, ваше сиятельство. Пока я не встречала такого человека, чтобы потерять голову от любви. Давайте вернемся к этому разговору через год, лорд Роксидион. Сейчас уже поздно — мне хочется отдохнуть, извините.
Лорд Роксидион поднялся, склонил голову, прощаясь, и покинул мой дом. Притихшее семейство дружно выдохнуло.
— Леди Апрелия, вы ведь это несерьезно? — осторожно спросил Иеремей. — Вы ведь не будете поощрять графа Чесского?
Я помолчала, раздумывая, что сказать старому слуге. Он прослужил Тариэлу двадцать пять лет, можно сказать, вынянчил дитятко, вырастил, как мог — старался вложить в голову молодого господина правила поведения и нормы морали. Не его вина, что у господина были совсем другие примеры… И кто сказал, что слуга не может любить господина, как собственного ребенка, пусть и такого непутевого? Мой личный жизненный опыт убеждал — может. Для нянюшки и дядюшки Верта я была таким ребенком. Они готовы были за меня в огонь и в воду… Вот только я не представляю — как смогла бы отказать им от дома, невзирая на обстоятельства.
Граф же…
— Иеремей, давай остановимся пока на том, что мне вовсе не нужны пока никакие ухаживания, — осторожно ответила я. — За оставшиеся месяцы много чего может произойти. К тому же, сейчас у нас будут занятия поинтересней, чем страдать от самых разных чувств. Через две недели мы с виконтом начнем посещать Школу. Леди Силла обещала разработать для нас специальную программу.
— Знаешь, Лелюшка, ты бы поменьше с этой леди общалась, — осторожно сказала нянюшка. — Бабка твоя её не сильно жаловала. В последние годы — особенно. И в дом старалась не пускать. Все больше в людных местах с ней встречалась. Я-то мало что знаю, а ты посмотри — ка бумаги в кабинете.
— Да и старый граф, дед лорда Тариэла, её не велел на порог пускать, — вставил Иеремей. — Приезжала она как-то раза два, это когда леди София умерла. Только граф выдворил гостью — и двух слов сказать не дал. Кричал только, что она свое получила, да про гнилую кровь что — то. Я-то случайно услышал… Потом видел, как он долго над чем-то в своем кабинете колдовал. Уж не знаю — что он делал, я в магии не понимаю ничего. Только дышать потом в доме тяжело было. Лорду Тариэлу тогда как раз двадцать лет исполнилось.