— Ты… ты…
— Я сделаю вид, что понятия не имею о твоем и Бастерхази покушении на Каетано. Не столько в память моей к тебе любви, сколько ради его величества Тодора. Правда его убьет. Ты же знала об этом, Ристана? Знала, что твой отец не переживет смерти сына?
— Я не виновата. — Ее губы побелели и дрожали. — Это Бастерхази, я не…
— Не думала ни о ком, кроме себя. Пожалуй, я ошибся, Бастерхази ты тоже не любишь. Жаль, вы стоите друг друга.
— У… убирайся, — совсем тихо велела Ристана, судорожно сжимая край туалетного столика.
— С удовольствием. Светлого дня, ваше высочество.
Развернувшись на каблуках, Дайм с облегчением покинул душный будуар. И хмыкнул, когда в дверь за его спиной ударилась какая-то склянка. Да хоть бы и столик. Плевать. Главное, пункт номер раз из длинного списка выполнен. Как же становится просто, когда к делу не примешиваются чувства, особенно воображаемые!
Следующим номером в списке неотложных визитов был его величество Тодор. Конечно, Дайм бы предпочел сначала забрать подарок от Ястребенка — что там, интересно? Но здоровье Тодора было важнее.
Сейчас — важнее всего.
Правда, на полпути к королевским покоям его остановили. Шер Альгредо, окруженный полудюжиной взволнованных придворных.
— Светлый шер, рад вас видеть! — отвлекшись от вопросов о здоровье короля, Альгредо окликнул Дайма.
— И вам светлого дня, — кивнул Дайм одновременно и Альгредо, и толпе шеров.
Дождавшись, пока шеры раскланяются с Даймом, Альгредо спросил:
— Вам уже передали, что его величество желает вас видеть?
— Наверное, я разминулся с посыльным. Сейчас?
— Да, сейчас. Кстати, вы, случаем, спешите не на свидание с графом Сильво? Он дожидается вас в галерее Масок с видом нетерпеливого влюбленного.
Придворные тут же навострили уши: скандал! Интрига! Или интрижка?
— О нет, надеюсь, граф Шампур не приготовил для меня сонеты и розы, — в преувеличенном ужасе отшатнулся Дайм.
— Сонеты графа Сильво весьма неплохи, в отличие от… хм… — Альгредо сделал вид, что вот только что вспомнил об окружающей их с Даймом толпе. — Но нет, роз я не заметил. Лишь трио таких же юных талантливых поэтов.
— О боги… только не хоровое пение!
Послышались одобрительные смешки: Шампура здесь явно не любили. Немудрено. Ему готовы были простить взрывной характер и превосходное владение шпагой, но не положение фаворита ее высочества Ристаны. И если о Бастерхази сиятельные шеры боялись даже непочтительно подумать, то посмеяться над графом Сильво случая не упускали. Разумеется, когда сам он этого не видел и не слышал.
— Все в воле Двуединых, мой светлый шер, — с показным смирением осенил себя малым окружьем Альгредо.