Подскочив к столу, он схватил меня за руку и чуть ли не стащил со стула, а затем его грозный взгляд зацепился за горящий пергамент. И… Ой, мамочки!
— Ты! — только прошипел мужчина с темно-русыми волосами и карими глазами, горящими праведным негодованием. Все что успела заметить в какие-то мгновения. Накрыв ладонью огонек, он быстро его потушил и схватил порченную бумагу в руки, из-за чего маленькие кусочки золы разлетелась по всему столу.
— Ай, что же вы наделали? — не удержалась от упрека. Теперь еще и скатерть придется стирать.
— Нет, это что ты наделал? — глаза моего визави с внушительными чертами лица как и телосложением, блеснули магией, и он буквально озверел. — Да это же моя тайная переписка!
— Что?! — изумилась я. Затем перевела взгляд на архимага Кирхарда, взирающего настороженно на нас обоих. — Я-я, мне нужна была зола, я хотел-л, — чуть не оговорилась и потому замолчала.
— И что же ты хотел?
Поняв, что врать бессмысленно, сказала чистую правду:
— Я хотел нарисовать темные круги вокруг глаз! Вот что! Чтобы меня уже перестали называть Милашкой!
Упрямо уставилась на него и, пользуясь случаем, наконец разглядела его лицо. Массивные надбровные дуги, высокие, почти квадратные скулы, прямой нос чуть приподнят на конце и, безусловно, если не острый, то близкий к тому, подбородок с небольшой ямочкой, придавали его внешности привлекательности, не спорю. Но еще больше шарма и таинственности вносил в образ эдакого устрашающего великана — тоненький шрам на левой брови, веке и краю щеки. Аккуратный, почти филигранный.
Визави, так же как и я, воспользовался ситуацией, осмотрел и меня довольно придирчиво. Благо от неласкового обращения на мое лицо упало несколько прядей темного-голубых, васильковых до невозможности, волос.
Затем он опомнился, поморгал, возвращая возмущение во взгляд.
— Для этого обязательно жечь мои вещи? — брюнет продолжил допытываться. Его левая бровь, та, которая перечерченная надвое тонким шрамом, взметнулась наверное к самому потолку. Видно было, что он мне не поверил. А его губы и вовсе вытянулись в тонкую линию, когда он их поджал и кажется даже прикусил нижнюю.
— Да! — специально для этого мазнула пальцем по тарелке с остатками золы и провела им по веку.
Вот только подошедший к нам мистер Осберн словно поиздевался:
— А по-моему, стало еще милее, тебе не кажется, Келрик?
Как-как он сказал? Кел-рик?
После этих слов я чуть не икнула от страха и невольно задрожала в руках этого мужчины. Вот теперь уж точно готова была запаниковать, а еще, возможно, хлопнуться в обморок. Но увы, вряд ли в этот раз удастся так просто увильнуть.