— Нанимать тех амбалов как минимум, — продолжала я, чувствуя, что, если вовремя не возьму себя в руки, вылью на него все накопившееся. — Я все знаю!
— Ты все не так поняла… — робко начал оправдываться Игнат, — я заплатил им, чтобы они…
— Чтобы они что?!
Моему гневу не дал разгуляться звонок телефона, и это было очень кстати, потому что иначе вся эта сцена рисковала закончиться очень плачевно. Не для меня, если быть точной.
Я с удивлением уставилась на экран телефона и растеряла весь свой пыл, когда увидела, кто мне звонит.
— Клаус? — рявкнула я в трубку.
Мальчишка испугался. Он, вероятно, ждал от меня чего-то подобного, но не такой экспрессии.
— Евгения, прости меня, пожалуйста, — тихо залепетал он, — ты… ты в Тарасове?
— Да, я в городе, — нехотя подтвердила я и отошла подальше от Игната, оставив его в обществе ностальгического здания Филармонии. — Что ты хочешь?
— Я хочу, чтобы ты приехала, — честно признался Клаус, и ему снова удалось меня удивить.
Я чуть не рассмеялась от переполнявших меня эмоций.
Игнат издалека наблюдал за мной с недоверием и беспокойством, но приблизиться не решался.
— Ты опять во что-то вляпался? — осведомилась я.
Клаус на том конце провода начал оправдываться, даже не позволив мне закончить фразу:
— Нет, Женя, что ты! Но ты мне очень нужна здесь. — Он добавил чуть тише: — Пожалуйста, приезжай.
Он назвал адрес и повесил трубку, предпочитая не продолжать разговор со мной, пока я в таком состоянии.
Я убрала телефон и обернулась к Игнату. Я заметила постепенно проступающий фингал на его лице, и мне стало неловко за свое поведение и выпад в его сторону. А еще безумно стыдно, потому что я предпочитала всегда быть сдержанной и не демонстрировать на людях эмоциональных всплесков.
Все эти проявления — не более чем слабость, за которую в «Ворошиловке» нас прилично наказывали, и я вынесла этот урок на всю оставшуюся жизнь. Эмоции — непозволительная роскошь и то уязвимое место, которое легко могут использовать против нас противники.
Получается, что не только у Игната сегодня день ностальгии, я давненько так часто не вспоминала времена, проведенные в училище. Не было подходящего повода.
— Я погорячилась, извини, — с трудом выдавила я и опустила глаза, поэтому не могла видеть, как на мои попытки наладить контакт отреагирует Игнат.
Он, как я и догадалась, снова повесил на лицо свою излюбленную маску равнодушия и непроницаемого спокойствия.
Вот и отлично. Мы снова вернулись к своим привычным ролям. Больше никаких откровенных разговоров и копаний в прошлом.
— Клаус попросил меня приехать, — зачем-то озвучила я, хотя была уверена, что Игнат прекрасно слышал весь наш разговор, — мне нужно идти.