— Полегче, детка, легче. — Он раздвинул ее складки, медленно вводя один палец в ее плоть.
О боже. Ее пальцы двигались по его члену, поглаживая, чувствуя всю толстую длину от основания до головки и…
Джон освободил ее грудь, затем схватил ее за руку.
— Я не смогу удержаться, если ты продолжишь прикасаться ко мне.
Она не хотела, чтобы он сдерживался. Анна хотела, чтобы он был диким и отчаянным — таким же диким и отчаянным, как она.
Ее бедра волнообразно изгибались, двигаясь навстречу пальцам мужчины между ее ног. Джон прижал ее руку к холодному дереву перил.
— Держись, — пробормотал он. Затем опустил голову и взял ее грудь в рот, глубоко втянув сосок, а затем покинул ее лоно.
Анна подняла вторую руку и обхватила пальцами толстые перила. Ее ногти вонзились в дерево, глубоко царапая его.
Джон вонзил в нее второй палец, вытащил, затем толкнул. Еще раз. И еще. Его большой палец поглаживал ее клитор, а зубы прикусили сосок, не достаточно, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы заставить Анну хныкать.
Ее плоть сжалась вокруг его пальцев. Она могла чувствовать пульсацию, прокатывающуюся по ее телу. Бедра Анны напряглись, а живот дрожал. Она была близко, так близко…
Третий палец вонзился в нее. И Анна кончила, задыхаясь и выкрикивая имя Джона, когда удовольствие охватило ее.
Когда Анна вздрогнула, и ее колени задрожали, Джон поднял голову. Его губы блестели. Он отодвинул руку от ее плоти с последней, продолжительной лаской, от которой пробежали толчки освобождения. Затем поднес руку ко рту и слизал влагу.
Анна сглотнула.
— Я сказал тебе, детка, что могу дать тебе то, что нужно сегодня ночью. — Сможет ли он когда-нибудь.
Она толкнула его в грудь, чувствуя себя разбитой. На балконе. Она просто позволила ему… на балконе. Пальцы Анны дрожали, когда она поправила свою одежду. С утонченной красной дымкой голода ее здравый смысл стал возвращаться — медленно, но возвращался.
— Это не я, — сказала она Джону слишком тихим голосом. — Я не… — почти занимаюсь сексом на публике, — вступаю в отношения с мужчинами, которых не знаю.
— Ты знаешь меня, и к тому времени, когда наступит рассвет, узнаешь меня намного лучше, чем кто-либо другой. Так же, как и я тебя.
Слова были чувственным обещанием.
— У меня… я не завязываю отношений на одну ночь. — Трудно сказать, учитывая, что она только что сделала. Конечно, она могла фантазировать об этом, потому что фантазия была безобидна, но реальность…
Анна никогда не была готова к такому.
— Разве тебе никогда не хотелось стать плохой? Отпустить тот контроль, за который ты так крепко держишься, и просто чувствовать?