Нерисса мертва. Из-за меня.
Я застываю, тяжело дыша. Крики продолжаются, прерываемые другими голосами.
Шай. Этой Шай. Его холодный и официальный, но в то же время решительный тон звучит среди воплей.
И Джондар. Такой же целенаправленный тихий злой голос.
А кто тогда орёт?
Я заставляю себя подняться, пребывая в ужасе от того, как дрожат мои ноги. С мрачной решительностью я напоминаю себе, что нужно быть сильной, не поддаваться панике и не думать о Нериссе. Не сейчас.
Петра сидит у двери, но вскакивает на ноги при моём появлении.
— Ваше высочество. Я скажу им быть потише.
Качаю головой.
— Сейчас не до этого официоза, тебе не кажется?
Она нажимает на панель, и дверь открывается, озаряя нас светом. Я моргаю и замечаю несколько человек. Все вооружены, все злятся.
Дэн, Джессем и Том держат оружие в руках, но и люди Джондара тоже. Это делу никак не поможет, и перестрелка с антейцами обернётся дипломатическим кошмаром, но не похоже, что кто-то об этом подумал. Руки Шая скрещены на груди, его непреклонный взгляд направлен на Джондара. Принц стоит обманчиво расслабленно, но его глаза как два лезвия. Его руки опущены по бокам, ладони сжаты в кулаки. От напряжения в комнате моя кожа словно обтягивает кости.
Они все замолкают и смотрят на меня, словно я им как-то помешала. Ах да, я же влезла в их разговор. Если бы такое произошло дома, в Эльведене, мой отец отправил бы их чистить конюшни и самые грязные туалеты в Крыльях.
А я?
Я измученная и жалкая. С меня хватит. У меня нет сил, чтобы строить из себя воплощение добродетели, даже если бы я это умела.
Я помню, как много лет назад мама пришла к нам, когда Зендер облил Люца чем-то зелёным и светящимся, а потом собирался повторить это с Артом. Я была невинным свидетелем — ну, почти — но это не имело значения. Один её взгляд пронзил нас всех. Один взгляд, который говорил, что она не потерпит ни лжи, ни утайки. Теперь я использую этот взгляд. И даже пытаюсь повторить её интонацию.
— Что здесь происходит?
— Принцесса, я разберусь… — начинает Шай, но Джондар подходит ко мне, перебивая его:
— Мы не оставим так это вопиющее оскорбление. Я привлеку к делу своих лучших людей, принцесса.
Шай сверлит его взглядом:
— Мы уже заметили, как один из ваших «лучших людей» передал ей вино.
— Достаточно, — говорю ему. — Это не решает проблемы, капитан.
Шай прислушивается к словам, словно не веря, что их произнесла я, а не какой-то призрак из прошлого. Он переводит на меня взгляд, в котором сквозит неверие. Я знаю, что он злится — на Джондара, а теперь и на меня, — и мне кажется, что он сейчас не может ясно мыслить. Это само по себе удивительно. Он всегда был таким холодным и непоколебимым.