Я снова смотрю в окно, время от времени машу толпе. Я думала, что буду ненавидеть все различия между нашими мирами, но город, который мы проезжаем, великолепен. Есть места, которые я узнаю — пекарня, она в любом месте Вселенной пекарня. Но тусклые деревья вдоль улиц мне не знакомы. На Вейриане деревья окрашены в тысячу оттенков зелёного, а улицы наших городов широкие и структурно организованные. Здесь же улочки петляют, пересекаются, закручиваются, оставляя место площадям, паркам, рынкам.
Я ни на секунду не забываю о присутствии Кона. В карете не так много места на самом деле. Я чувствую тепло его кожи. Если расслаблюсь, то мы можем соприкоснуться бёдрами, а это было бы сейчас немного чересчур. Я сижу прямо и ровно, замерев неподвижно в жутко неудобной позе, и рассматриваю город, Лимасилл. Мне, правда, стоило бы поговорить с Коном, но слова так и не приходят на ум.
Люди забираются на деревья у дороги, чтобы лучше видеть. Я ухмыляюсь, представляя, как Шай и остальные мои стражники сейчас, вероятно, реагируют на подобную угрозу безопасности.
Этот город, скорее, разросся хаотично, чем был тщательно спланирован и построен по проекту, как у меня на родине. Беспорядочные постройки втискиваются между другими, нависают друг на друге, из них выпирают балконы, украшенные цветами. И они очень старые. Некоторые из них старше всех тех, что я когда-либо видела.
— Как давно был основан Лимасилл? — спрашиваю я, пытаясь завязать разговор. К счастью, Кон с радостью ухватывается за предоставленную ниточку. Теперь я точно знаю: да, ему тоже неловко.
— Тысячу лет назад. Ты знала, что когда Куоре была ещё деревней, здесь уже стоял город? Не наш, конечно. Мы прибыли сюда всего триста шестьдесят два года назад. Колонисты из центральных миров, которые не хотели быть частью постоянно расширяющейся Империи. До нас здесь были другие, задолго до нашего прибытия. Старейшины или древнейшие, как мы их называем, коренные антейцы. Они были… одарёнными, — улыбка вновь появляется на его губах, и его слова наполнены теплом. Я могла бы привыкнуть к этой его улыбке. — Мы переняли от них наши таланты, но на самом деле то, что делаем мы, это жалкое подобие тех артефактов, которые мы нашли. Наши археологические раскопки у одного только Монтсерратта…
Я с восхищением слушаю, как он рассказывает о людях, которых никогда не встречал, о людях, которых сотни лет как не было к тому моменту, когда его народ пришёл в этот мир с планет, входящих теперь в состав Империи, словно те древнейшие — его старые друзья, учителя и наставники. Он говорит об архитектуре, инженерии, дизайне механизмов, больших и малых, которыми славится Антеес. Я тут же вспоминаю своих маленьких металлических птичек и коммуникаторы, которые используются по всей Империи, видео и текстовые материалы, записываемые на кристаллы, без которых невозможно представить нашу жизнь, или это теперь так кажется. Всё это разрабатывается и производится в Антеесе с помощью кристаллов, добываемых на их спутнике, Келте. И Кон даже не пытается присвоить достижения своему народу. Всё это — наследие древнейших, если верить его словам, людей, которые жили здесь до колонистов. Современные жители Антееса просто заново открыли многие их секреты. Не мастерство, а ремесленничество — называет он современное положение дел, как будто это простая, грубая работа, а не создание чудес.