Я дернулась, словно меня молнией ударило. Показалось, что ослышалась или что-то не так поняла.
— Это не было любовью или даже страстью, — продолжал Кирмунд, задумчиво поглаживая мою склоненную к его груди голову. — Какое-то тепло, симпатия. Я должен был отдать приказ убить эту девочку, как и других, в ком есть кровь Серебряных драконов. Или уничтожить сам. Но не мог… Даже в том состоянии, в каком тогда находился… Ты не представляешь, что со мной тогда было… И не можешь до конца представить, ведь в тебе нет звериной сущности. Во мне как раз пробуждались силы дракона. Инстинкты, которым вместо того, чтобы учиться управлять, я дал полную волю. Уничтожал, истреблял, выплескивал свою ярость, даже не пытаясь ее сдерживать. Считал тогда это правильным. Но даже в том состоянии не смог причинить вред Адале. Не знаю, почему, но мой зверь воспринимал ее как что-то близкое себе. Меня это удивляло и даже злило, но я ничего не мог поделать с этим. Все, что я наговорил ей тогда, как себя вел — и сам прекрасно понимал, что вряд ли смогу осуществить на самом деле.
О, Серебряный дракон, надеюсь, король не слышит сейчас, как колотится мое сердце. Я просто не могла поверить в то, что он говорит. Неужели опять игра? Изощренная, умелая. Игра на моих чувствах в желании добиться полного подчинения, покорить меня. И проклиная себя за это, я поневоле поддавалась. Впитывала каждое слово, проливающееся бальзамом на израненное, полное незарубцевавшихся шрамов сердце.
— Но этого уже нет… — снова ворвался в сознание голос Кирмунда, выдернув из зыбкой пелены. — Когда я увидел ее спустя четыре года, не испытал совершенно ничего. Возможно, та симпатия, которую питал к ней, объяснялась только откликом на ее собственные чувства. Но теперь Адала ненавидит меня и боится. Прежних чувств не осталось как с моей, так и с ее стороны. Но ты можешь быть уверена в одном… Я не причиню вреда твоей подруге. Она останется моей королевой, станет матерью моих детей, чтобы я к ней ни питал.
— И вы не собираетесь уничтожать детей с кровью Серебряных драконов? — недоверчиво спросила я, все же отлипая от его груди и пытаясь понять по лицу мужчины, что же им движет. Кирмунд смотрел задумчиво, и я не могла понять, что происходит в его душе.
— Нет. Но они не будут иметь тех же прав, что дети с кровью моих предков.
Внутри опять шевельнулась неприязнь. Он сделает все, чтобы низвести избранников Серебряных драконов до положения низших, отверженных. Разве я могу допустить это?
— Ты снова злишься на меня, — король нахмурился. — Не могу понять, что делается в твоей голове.