— Доктор! Поручик пришел в себя, — услышал Данила тягучий голос и над ним склонились два силуэта, один явно мужской с бородатым лицом и второй женский в каком-то белом платке с повязкой с крестом на рукаве. Данилу подташнивало, и он никак не мог остановить взгляд.
— Как вы себя чувствуете, Евгений Львович? — откуда-то сбоку донесся удивительно противный голос.
«Кого он спрашивает? Почему бы этому эскулапу не поинтересоваться моим самочувствием, тем более что оно весьма мерзкое?» — пронеслось в голове Данилы — ртом он смог изобразить лишь шипение. Доктор продолжал расспрашивать неведомого Евгения Львовича, а Данила старался обматерить непонятливого собеседника, но язык не слушался. Доктор взял его руку и стал считать пульс.
— Уже лучше, пульс всего 85, похоже наш герой выкарабкается, хотя и с потерями. Дайте ему еще морфия, — донесся до Данилы тот же голос.
— Интересно, что этот гусь подразумевает под потерями, — это оказалось последней мыслью Данилы на сегодня.
Николай Васильевич Склифосовский приложил руку к лицу раненого:
— Ну что же почти нормальная температура, раны затягиваются нормально, очень жаль, что такой молодец останется бездетным. Княгиня, поглядывайте за ним и когда опять придет в себя позовите меня.
Человек без сознания не чувствует времени, поэтому, когда Данила открыл опять глаза прошли сутки, а ему казалось мгновение. Почти сразу над ним склонилась женщина лет 30 с приятным усталым лицом и попыталась улыбнуться:
— Меня зовут княгиня Виктория Степановна Некрасова, как вы себя чувствуете, Евгений Львович?
— Лучше, — прошептал ошарашенный Данила.
«Какая княгиня?» — пронеслось в голове, — «Опять из прошлого века глюки? Это уже не смешно».
Данила действительно чувствовал себя терпимо и боль стала мягче. Повязка на голове частично закрывала глаза, и он шепотом попросил поправить ее. Сестра отодвинула повязку выше на лоб, и Данила почувствовал резкий запах карболки от ее рук.
— Что у меня с головой? — с некоторым страхом спросил он.
— Осколок, но мозг не поврежден, а рана почти затянулась.
— Почему же я ничего не помню?
Тут подошел доктор и представился. Даниле стало смешно, несмотря на боль:
— А больница в Москве не ваша?
Доктор явно не понял, о чем речь, а Данила прикусил язык — надо быть осторожнее, а то угодишь в той же Москве, но не в Склифосовского, а в Кащенко.
— Можете сказать, что вы помните? — осматривая рану на голове спросил Склифосовский.
— Таблицу умножения — точно, а вот про остальное — ничего от слова совсем, — настроение Данилы при виде симпатичной медсестры переполняло организм, впрочем, и мочевой пузырь тоже.