— Я провела первую операцию самостоятельно, имею право отпраздновать, — икнув, вымолвила докторша.
— Поздравляю! Надеюсь, пациент не сильно мучился перед смертью?
— Гад ты, Женька, хоть и граф! Живая она! А вот закусить в больнице было нечем, потому и развезло маленько. Я чуть с извозчиком не подралась. Мало ему четвертака! А у меня нет больше! — Катя стукнула по дивану. — Ты мне одолжи, а то бесплатно не везут, подлецы! Есть охота, — нелогично закончила Катя.
«Пусть отоспится тут, а то, правда, с кем-нибудь подерется», — подумал Евгений, а вслух объявил:
— Жди здесь, принесу из трактира, потом провожу тебя.
Когда он вернулся, Катя спала, забравшись в грязных ботиках на диван.
— Вот чертова суфражистка! — пробормотал Евгений, снял с нее обувь и прикрыл пледом. — Надо разбудить через пару часов, а то еще описает мой любимый диван.
Он продолжил занятия, иногда поглядывая на чмокающую во сне девушку и от души веселился: «Жалко сфотографировать нечем, отличная фотка была бы».
В 11 часов он собрался разбудить ее, но она сама проснулась и села, сонно поводя глазами.
— Можно воспользоваться твоим клозетом? — смущаясь проговорила Катя.
— Не только можно, но и нужно, — заявил Женя, подбирая с пола ее шубку.
Через 10 минут она вышла умытая и довольно бодрая.
— Сейчас поем и поеду домой, — сообщила Катя, увидев еду на столе.
— Оставайся на диване — он уже привык к тебе, а то человечество не простит мне, если ты замерзнешь в подворотне.
— Грубиян ты, Аркадьев, но жутко милый. Иногда даже завидую Анне Семеновне.
— Это уже провокация. Смотри, я ведь могу тебя неправильно понять, а Саша Мошков мой друг.
— Ага. Я на днях была у него — пыталась соблазнить своего законного мужа. Так вот он меня точно не понял, — с аппетитом поглощая кусок курочки, саркастически буркнула Катя.
— Похоже, тебя научили не только медицине, но и дремучему цинизму. Пореже бы ты ходила на шабаши феминисток, тебе еще детей воспитывать.
— А это не наш ли моралист не так давно пытался мне под юбку залезть? — Катя посмотрела максимально невинным взглядом.
— Ну-у, совсем не под юбку, просто погладил сверху, — смутился Женя. — Только из благодарности за заботу, — быстро добавил он.
— Очень жаль, а то меня уже никто не воспринимает за женщину, несмотря на почти небесную красоту.
— Нет, но ты действительно очень хорошенькая, особенно когда молчишь, — возразил Женя, чувствуя вину перед ней.
— Комплименты мне не нужны — я уже трезвая, — охладила его пыл Катерина. — Давай постельное белье и спрячься в клозет, пока я разденусь и улягусь.