Через две недели нотариус в Курске огласил завещание, по которому все права на Климово закреплялись за Аркадьевым. Женя удивился, что Анна Семеновна оставила племяннице только деньги, но потом понял, что она всецело доверяла ему и не собиралась сомневаться.
Немного отойдя от смерти любимой, Евгений тщательно проинспектировал свое огромное хозяйство и невольно зауважал отца и сына Мюллеров. Порядок был просто образцовый, а новая система севооборота дала отличные плоды.
«Надо на следующий год увеличить им процент с дохода — пусть стараются», — размышлял Аркадьев, слушая отчет управляющих. Он уехал на две недели в Вяземское без Серафимы, которая взвалила на себя управление имением, въедливо проверяя доклады управляющего, дворецкого, а также деревенского старосты. Все они считали ее законной хозяйкой имения, а к Евгению обращались по совсем уж крупным вопросам.
В середине августа со станции приехал своим ходом первый трактор с инструктором с завода. За две недели он обучил четырех грамотных парней и те, поочередно, работали на уборке яровых, а затем попробовали пахать. Результаты убедили всех скептиков, а Аркадьев пообещал, что пришлет к весне еще три трактора, а то парни чуть ли не дрались за возможность поработать на машине.
Время, проведенное в Вяземском, окончательно вылечили Аркадьева от тоски по Анютке, хотя по ночам часто снилась ее задумчивая улыбка и тонкие пальцы рук. Почти все время он проводил в саду с Мичуриным, который считал необходимым посвятить хозяина во все тонкости выведения новых сортов. Евгений слушал Ивана Владимировича и поражался размаху и фантастичности его идей.
«Надоест с металлом заниматься — буду сады выращивать», — мечтал Женя, хотя его внутренний голос откровенно смеялся над этими фантазиями.
В конце августа от Костовича пришло письмо с просьбой вернуться в Петербург — в военном министерстве начались подвижки по выделению денег на самолет.
Уезжать не хотелось, в деревне было намного спокойнее, но дело требовало. Аркадьев взял Серафиму и повез в Курск к нотариусу и в банк, чтобы она свободно пользовалась деньгами. Ехали без кучера, обязанности которого выполнял Евгений. Утро было просто сказочное, уже не было летней жары, но и осень еще не грозила дождями и холодом. Через час пути они свернули к небольшой речке и остановились напоить лошадей. Тихое журчание воды, пересвист какой-то птицы и легкий теплый ветерок сделали свое черное дело: Женя поднял на руки легонькую Симу и унес ее на полянку с мелкой травой. Целуя ее соленые губы, он неуклюже стащил с нее юбку с блузкой и погрузился в нее. Мир вокруг перестал существовать для них и осталось всепоглощающее обоюдное наслаждение. Прошла, казалось, вечность и только громкое карканье вороны вернуло их в действительность. Женя продолжил целовать ее шею и грудь, постепенно снимая остатки одежды с нее и с себя, а потом опять вошел в нее, не отпуская губами грудь. Через минуту Сима начала стонать в ритме движений, а в конце впилась зубами в плечо Евгения. Хотя было довольно больно, он закончил начатое. Серафима изогнулась от судороги и стона, потом медленно успокоилась.