— Чушь и нелепица, — не моргнув глазом, отрезал Герберт.
— Специально, специально, — услужливо подсказал Мэт, развалившийся на каминной полке прямо поверх заставивших её ваз, как будто лёжа на расписных горлышках. — Нет, характер у него и правда скверный, но он далеко не так плох, каким хотел казаться. Врать не врал, однако при других обстоятельствах вёл бы себя совсем иначе.
— Пусть твоя болтовня не имеет ничего общего с истиной, — сев, некромант одарил демона уничижительным взглядом, — я всё равно попросил бы тебя замолчать.
— Он ведь, откровенно говоря, довольно быстро понял, что ты очень даже милая, сметливая и интеллигентная. Для девы из иномирья так просто сокровище. Так что, помимо всего прочего, держал и держит дистанцию. Чтобы случайно к тебе не привязаться.
— Я не люблю повторяться.
— Правда, я бы сказал, что последнее выходит у него не слишком…
Следующее слово утонуло в хрупком ломком грохоте, с которым дружно взорвались вазы: даже не осколками — взвившейся в воздух пылью, скрывшей демона облаком.
— Я же сказал, — опустив руку, проговорил Герберт с почти сверхъестественным спокойствием. — Замолчи.
— А твоя матушка так любовно эти вазы собирала, — донёсся укоризненный голос из фарфорового тумана, оседавшего на полку и ковёр тёплой белёсой изморозью. — Не жалко?
— Обновить обстановку бывает не лишним. И никогда не жаловал то, что бесполезно собирает пыль.
— Ну-ну. — Дождавшись, пока пыль опустится вниз, демон сверкнул фосфоресцирующими глазами в направлении Евы. — Впрочем, златовласка, не обольщайся: с прекрасным светлым чувством его привязанность пока имеет мало общего. Такой уж он… принц глубокой заморозки. Однако это уже весьма похоже на крепенькую симпатию, и если что-то вдруг подтолкнёт его в нужном направлении…
— Продолжим тем, — весьма убедительно сделав вид, что не слышала ничего, высказанного присутствующими за последние пару минут, проговорила девушка, — что никакой принц, король, эльф или бог для меня не перевесит дом.
Чёртова клякса, сердито думала она про себя, пока Герберт насмешливо морщился в ответ. Потому что очень не хотела задумываться, не вышла ли невольная привязанность — вопреки всему, включая здравый смысл — обоюдной. Пусть даже имеющей с прекрасным светлым чувством мало общего.
Учитывая все обстоятельства, даже дружески привязываться к венценосному снобу она считала очень глупым и совершенно излишним. Не говоря о большем.
— Неужели? — откликнулся некромант, каждым слогом выразив глубочайшее сомнение.
— Да. Я люблю свой мир. Люблю своих родителей, даже если порой они… обижали меня. И очень люблю свою сестру. — Она бережно отложила обломок к другим, дожидавшимся своего часа: не сращенных щепок уже осталось совсем немного. — Моя семья уже потеряла одного ребёнка. Я не позволю им потерять ещё одного.