Пробуждение чем-то напоминало побудку после попоек, которыми струнники их курса обычно ознаменовывали окончание сессии. Разве что головная боль вкупе с тошнотой отсутствовала, а так — полный комплект: дезориентация, некая вялость в теле и полнейшее непонимание того, кто ты, где ты, как тут оказалась и «что ффчира было». Так что некоторое время Ева старательно смотрела в потолок, словно надеясь, что занятная готическая лепнина подскажет ей ответы на эти непростые вопросы. Не дождавшись, повернула голову — и впервые встретила взгляд того, кому отныне она была обязана нежизнью.
— С восставанием, — прокомментировал Гербеуэрт тир Рейоль: потомственный некромант, самый юный магистр за всю историю Керфианского Колдовского Ковена и обладатель весьма занятного генеалогического древа.
Конечно, на тот момент Ева ещё не знала ни его имени, ни степени, ни рода занятий. Тогда она просто увидела молодого человека в странном наряде, напомнившего ей то ли об аниме-фестивалях, то ли о сходках ролевиков — длинная рубашка с рюшами, перепоясанная на талии тонким кожаным ремнём, чёрные штаны и порядком замызганные туфли. Возмутительно белобрысого: такой чисто-белый оттенок человеческой шевелюры Ева прежде видела разве что на тех же фестивалях.
— Как себя чувствуешь? — спросил он, весьма специфическим образом обвязывая правую руку марлей.
Некоторое время Ева созерцала, как бинт, паря в воздухе, сам собой наматывает круги вокруг его ладони — чтобы потом к бинту подлетели старинные ножницы с затейливыми завитушками на ручках, дабы аккуратно обрезать широкую марлевую ленту, тут же завязавшуюся милым бантиком. И, как ни странно, особого удивления от созерцаемого Ева не чувствовала. Несмотря на то, что самозавязываемый бинт и окружающая обстановка — помещение, весьма напоминавшее библиотеку в старинном замке, посреди коей зачем-то водрузили здоровенную каменюку, на которой Ева теперь и покоилась — весьма этому способствовали.
Впрочем, надо сказать, все её чувства вообще казались странно приглушёнными, что она тоже констатировала с какой-то естествоиспытательской отстранённостью.
— Как тебя зовут? — не дождавшись ответа, вновь спросил белобрысый.
В этот миг к Еве урывками стали приходить те ответы, которые она минутой ранее тщетно надеялась выведать у потолка.
Точно. Она — Ева Нельская. Семнадцать лет, виолончелистка, студентка третьего курса небезызвестного московского музыкального колледжа. И никакой попойки не было, ибо до летней сессии ещё месяц с лишком. Было просто возвращение домой с пар и привычная дорога до метро, но до этого самого метро она не дошла, потому что… потому что…