Она села. Повернув голову, увидела некроманта: тот стоял неподалёку от алтаря, вновь заматывая руку летающим бинтом, и лицо его было не выразительнее фарфоровой маски.
Вот, значит, как. Теперь она питается от него, как от… розетки. А он может просто включить и выключить её, как электроприбор. Как вещь.
Что и не постеснялся продемонстрировать.
Впрочем, его тоже можно понять.
— Ты внушила Эльену отпустить тебя. Ты стёрла ему память об этом, — проговорил Герберт, неотрывно глядя на неё, пока ножницы сами собой перерезали бинт. — Как ты это сделала? Как преодолела мой приказ?
Значит, сработало, удовлетворённо отметила Ева, спустив ноги с гладкого отёсанного камня.
— Что ты делала в городе? — не дождавшись ответа, вновь спросил некромант.
И, видимо, следы ауры всё же отследить нельзя, добавила Ева про себя, коснувшись пола подошвами сапог. Иначе он бы уже знал весь мой маршрут.
Или хотя бы про лавку.
— А ты не знаешь? — выпрямившись рядом с алтарём, на всякий случай всё же уточнила она.
Когда Герберт шагнул вперёд, сокращая расстояние между ними, Ева никак не ожидала того, что за этим последовало.
Поэтому не успела увернуться от ладони, звонко хлестнувшей её по щеке.
— Безмозглая кукла. — Последнее слово он выплюнул так, что сомнений не осталось: под этим словом явно подразумевалось нечто не менее непристойное, чем то, что Ева прятала за музыкальными ругательствами. — Я понимаю, что боги вложил в твою пустую голову ума не больше, чем необходимо, дабы подстелиться под самого влиятельного мужчину из тех, которым не посчастливилось бы встретить тебя на своём пути. Но, может, ты всё же попробуешь пораскинуть хотя бы этой малостью и предположить, что случится, если кто-то из моей семьи узнает о твоём существовании? Что Айрес сделает с тобой и со мной?
Машинально прижав пальцы к ушибленной скуле, Ева молча смотрела на некроманта, сжимавшего в кулаки опущенные теперь руки.
Больно не было. Не потому, что венценосный сноб сдерживался — от силы удара её голова мотнулась, заставив отшатнуться и почти упасть обратно на алтарь, — но по другим причинам, выявленным Евой во время прогулки. Было неожиданно.
И очень, очень обидно.
Ева улыбнулась ему. Широкой, слегка безумной улыбкой.
Резко развернувшись, направилась к выходу из библиотеки.
— Я тебя никуда не отпускал, — слова были так холодны, что обжигали слух, как лёд обжигает кожу. — Ко мне. И отвечай на вопросы.
Колдовской приказ захлестнул знакомым ощущением ниточек, натянувшихся под кожей, лишая воли, утягивая назад… и Ева зажмурилась.
Что есть приказ? Слова. Не более. Слова, почти всегда предполагающие огромное количество смыслов и трактовок. Пусть зачастую сознание человека — и зачастую на беду — склонно истолковывать их прискорбно однозначно.