Ответная усмешка некроманта была столь же саркастичной, сколь снисходительной. Но Еву это не задело.
— И что же в ней такого есть? К чему стремиться, если не к величию? Обрести любовь? Продолжить свой род? — он небрежно щёлкнул пальцами левой руки по отозвавшемуся звоном бокалу, который держал в правой: всем своим видом выражая презрение к подобной ерунде. — Совокупляться и размножаться прекрасно удаётся и животным. Людей боги создали для другого.
— Нет. Ты кидаешься в крайности. Я могу встретить хорошего парня и выйти за него замуж, если захочу. А могу остаться одна. И жить для себя. Если захочу. Любовь, дети — не цель. Ставить что-то во главу угла, зацикливаться на чём-то одном — неправильно. — Ева спокойно, с рассеянной лаской провела пальцем по деке Дерозе, по-прежнему лежавшей рядом. — По-моему, нужно в первую очередь жить и наслаждаться жизнью. Не забывать о том, сколько в ней граней. Сколько в ней хорошего. И истинное предназначение каждого — не родить детей, не остаться в веках… куда важнее понять, кто ты на самом деле. Чего на самом деле хочешь. Что на самом деле делает тебя счастливым. И быть собой, не изменять себе… если, конечно, твои заветным желанием не является залить мир кровью. Или что-нибудь в этом духе. — Поймав на себе взгляд Герберта, в котором внимание мешалось с недоумением, она чуть улыбнулась. — Мы слишком часто живём навязанной нам жизнью. Навязанными нам ценностями. Считаем своим счастьем то, что принято таковым считать, но на самом деле им не является. Ведь люди такие разные, что твои ценности могут кардинально отличаться от чужих. И это вовсе не значит, что твои правильные, а все другие — нет. Просто тебе они не подходят. А другим не подходят твои. Понимаешь?
Герберт поболтал бокалом, наблюдая, как его содержимое вихрится янтарным водоворотом.
Обдумывая всё услышанное.
— Это мышление неудачника, — вынес он вердикт. — Человека, который ищет оправдания тому, что так ничего и не добился.
— Может быть, — легко согласилась Ева. — Но неудачника, который не будет заниматься напрасным саморазрушением. Которое убило моего брата. Которым когда-то занималась я. Которым занимаешься ты.
Некромант долго молчал, глядя на огонь.
Мотнул головой, точно отгоняя некие непрошеные выводы.
— Мёртвая девочка учит меня жизни, — наконец изрёк он. Со смешком, прозвучавшим слегка неестественно: будто издавший его очень старается высмеять то, что на деле смешным не являлось. — Иронично.
Ева поднялась с пола, почему-то ощущая дикую, чудовищную усталость.
Не телом, душой.