— У врача? Только что, — ухмыльнулась в серьезное лицо.
Он взял меня за руку. Остановил. Не принял шутки.
— Лола, скажи, что мне сделать или сказать для того, чтобы ты пришла ко мне в клинику на медосмотр? У меня работают прекрасные специалисты. Отвечай.
— Боишься, нет ли у меня какой-нибудь заразы вроде гепатита или СПИДа? За гигиену борешься? — усмехнулась я. Не вырывалась. Ждала, когда он закончит.
— Ты похудела с прошлой нашей встречи на два килограмма, как минимум. Я это и без весов могу определить. Мои пальцы на твоем запястье раньше сходились так, а теперь вот так, — доктор показал как. — При твоей конституции это слишком много…
— Как ты думаешь, он сможет отобрать Кирюшу у Кристины? — перебила я о главном для себя.
Егор помолчал.
— Я не знаю законов и ситуации, но у меня, как у всякого нормального человека, есть юрист. Меняю медосмотр на консультацию. Идет? — он улыбнулся, наконец. Смотрел грустным взрослым дядей на неразумную меня.
— Идет, — я разрешила обнять себя и целовать.
Егор хотел меня отвезти обратно, но я не позволила. Отказалась. Эти два километра вниз. Одно из лучших удовольствий доступных мне здесь. Свет. Солнце. Море. Небо. Дорога и свобода. Хочется расправить крылья и улететь. Шорох шин. Тормоза.
— Привет.
Я открыла глаза. Такси. Андрей.
— Садись, подвезу.
— Нет, — я, не останавливаясь, пошла дальше.
Желтая машина обогнала меня и скрылась за поворотом.
Он ждал меня в старом кресле Кристины на ресепшене. Положил длинные ноги на низкий подоконник и листал небрежно древний глянцевый журнал.
— Доброе утро! — сказала я новым постояльцам с Севера, уже спешащим на пляж.
— Доброе, доброе, — покивали они, таща матрасы, круги и детей к верному морю.
— Привет! — чмокнул меня в щеку нахал Давид, выходя из общей кухни, где уже гремели кастрюлями мамаши семейств. — Видок у тебя еще тот.
Хотела треснуть его по плечу. Увернулся и сунулся в другую щеку:
— Папаша Кирюхи приперся ни свет, ни заря. Что ему надо, козлу?
— Вот сейчас и узнаем, — я не успела обернуться.
— У меня нет чистых носков и трусов, — секретно, но так, что слышали все, объявил Кирюша. Пижама мокрая на животе. Зубная паста в уголке рта. Подбежал ко мне. Я присела. Он важно ткнулся губами мне в щеку. Мята и ни с чем несравнимый детский запах. Пепа, не рискуя громко лаять, чихала и фыркала, прыгала вокруг нас, зависая на задних лапах.
— Доброе утро, хороший мой. Ты в сушилке смотрел?
— Там высоко, мне не достать. Привет, Андрей! — ребенок и собака бросили меня тут же. — Ты пришел!
— Привет, Кир. Я же обещал, — Андрей встал, и мужчины обменялись рукопожатиями. Пепа тонкими лапками скреблась по джинсам старшего. На руки просилась. Предательница.