Бизнесмен выглядел обескураженным.
— Извините, — развел руками Китайгородцев. — Мне, наверное, следовало бы выбирать более дипломатичные выражения.
— Да уж, — пробормотал Тапаев.
Вряд ли гость нагнал на него такого уж страху. Просто очень неприятно бывает узнать о том, что ты-то думал — обладаешь настоящей вещью, а оказалось — так, пустяк, фитюлька, тебе за рубль впарили то, что стоит три копейки… Обманули, в общем. И вот обман раскрылся: он думал, что его охраняют, а это — всего лишь видимость.
— Я слышал, что вы уезжаете, — вдруг сказал Анатолий.
Хозяин дома вскинул голову. Наверное, не думал, что о его планах известно всем вокруг.
— Это правильное решение, — продолжил Китайгородцев. — А здесь за время вашего отсутствия можно — и нужно! — наладить охрану. Настоящую охрану!
— Хорошо. Вы бы взялись?
— Нет.
— Почему? — приподнял бровь бизнесмен.
— У меня есть своя работа. В Москве. А здесь я — так, в командировке…
Только сейчас Анатолий понял, почему хозяин особняка, прятавшийся ото всех и не принимающий даже кое-кого из своих родственников, решил встретиться с ним — телохранителем подружки своей дочери. Припекло, похоже, сидельца. Неважные у него дела. Но это его проблемы. Ему и выпутываться.
— Извините, — посмотрел на часы Анатолий. — Мне надо ехать. Вы не против, если я пойду?
⁂
Машина уже стояла у гостевого дома. За рулем сидел хмурый Богданов. Лично.
— Пять минут! — сказал ему Китайгородцев. — И едем!
Поднялся наверх. Рита уже была одета в свитер и джинсы. Сидела с зеркальцем за столом, подводила губы. Даже не обернулась, когда Китайгородцев вошел, но по её виду догадался — ждёт, что он ей скажет. Ничего говорить Анатолий не собирался — всё уже сказано. Распахнул дверцы шкафа, взял в руки сумки.
— Оставь! — скомандовала Рита.
Так он её и послушался… Снёс сумки вниз, уложил в машину, снова поднялся в комнату. Девушка уже переставила стул к шкафу, села, закинув ногу на ногу, и не было никакой возможности забрать оставшиеся вещи.
— Я никуда не поеду! — отрезала Рита. — Даже не надейся! Ты — всего лишь телохранитель! Работник. Слуга. И ты не можешь мной командовать.
Она была очень сердита.
— Иногда бывают ситуации, когда телохранитель берет ответственность на себя, — произнес Китайгородцев, пытаясь в своём голосе соединить несоединимое — мягкость и твердость. — Делает то, что в обычных условиях не позволил бы себе ни за что. Мой товарищ охранял одного человека. Богатого. Очень важного. Могущественного. И когда тому важному человеку однажды грозила опасность, мой товарищ сбил его с ног, а сам навалился сверху. Важному человеку лежать было очень неудобно, потому что, во-первых, мой товарищ весил почти сто килограммов, а во-вторых, он свалил клиента прямо в лужу. Тот попытался привстать — и тогда мой товарищ дал ему тумака…