Конечно, я не сумела прошмыгнуть в кухню незамеченной, так что натолкнулась на его изумлённый взгляд. Я старалась держаться невозмутимой, словно для меня нормальное явление расхаживать почти в четыре утра по дому в чулках, трусиках и корсете (ведь юбку-то я сняла без особенных проблем, а про шляпу вообще молчу). Гарри же явно был впечатлён открывшейся картиной, судя по его взгляду, но голос его был ровным и спокойным.
- Что-то случилось?
Я заправила прядь волос за ухо.
- Корсет не могу развязать, - призналась я, - а спать в нём невозможно. А ты почему здесь?
- Просто не могу уснуть, - пояснил Гарри, вставая с дивана, - иди ко мне, помогу с корсетом.
Ох, я понимала, что не следует этого делать, что лучше всего было бы отказаться от его помощи и придерживаться предыдущего плана и бежать на кухню за ножницами, а потом – опрометью обратно в спальню, но его невозмутимое «иди ко мне» манило меня, как горящая лампочка – мотылька. Пытаясь держаться так, как будто у меня вовсе не дрожат колени, я подошла к дивану. Гарри властно взял меня за плечи и развернул спиной к себе; его ладони обжигали кожу моей спины, пока он шустро справлялся с шнуровкой. В другой момент я бы обязательно ехидно поинтересовалась у него, где он научился так ловко обращаться с женской одеждой, но тогда у меня словно язык отнялся.
Когда дело было сделано, я повернулась к мужу и, едва справляясь с речевым аппаратом, пробормотала:
- Спасибо.
И только тогда подняла на него взгляд. Его глаза в слабом освещении казались почти чёрными, а может, дело было просто в расширенных зрачках. Я совершенно не протестовала, когда он завладел моими губами, а корсет, до того придерживаемый мной, с тихим шорохом упал к нашим ногам. Мне кажется, тогда ни он, ни я ни о чём не думали: ни о правильности наших действий, ни об их последствиях.
Поцелуй мужа был даже не страстным, он был яростным, и это чувство возбуждало меня так, как ничто другое прежде. Руки Гарри казались такими горячими, что я всерьёз боялась получить ожоги. Но, едва его большие ладони накрыли мою грудь, я и думать забыла о своих опасениях. Ласки мужа отнюдь не были нежными, но, чёрт возьми, мне ужасно нравилось, что он не церемонится с моим телом, как с хрупким фарфором. Мне было почти больно от его пальцев, когда одна его рука оказалась в ставших вдруг лишних трусиках. Ох, что выделывали эти пальцы – я не возьмусь описать. Гарри придерживал меня одной рукой под лопатками, а второй вытворял такое, что уже очень скоро я балансировала на грани острого удовольствия и желания поскорее получить разрядку.