– Мама?..
Эстелла подрывается с кровати и подходит к телевизору, опускаясь на колени перед экраном и касаясь пальцами изображения.
В комнату входит ещё одна женщина, и я с трудом подавляю дрожь – это Лейла, и на ней надето то же самое платье, что в моём видении прошлой ночью. Она садится на кровать – на то же место, где сейчас сижу я – и кивает застывшей в нервном напряжении матери Эстеллы.
– Он сделал это, Оливия, – после паузы произносит Лейла. – Предложил мне должность своего «особенного помощника».
Её собеседница в облегчении прикрывает глаза.
– Слава Богу, – тихо говорит она, и на её губах расцветает до боли знакомая улыбка. – Теперь ты вольна покидать остров, когда заблагорассудится. Ты можешь хоть по всему миру разъезжать и доносить до людей правду о том, что здесь происходит. Может… Может, у тебя даже получится вызволить и меня отсюда.
– По поводу этого, – бормочет Лейла, – ты… действительно уверена, что хочешь это сделать?
– Лейла, я говорила тебе, – жёстко бросает Оливия Монтойя, – о его планах. О том, что он собирается сделать, о том, что все перешедшие ему дорогу люди были убиты… В лучшем случае. – Она вновь принимается расхаживать по комнате, хватает с тумбочки сумку и роется в ней, извлекая на свет небольшую флешку. – Вот.
– Это всё? – спрашивает Лейла, забирая предмет из протянутой руки Оливии.
– Все доказательства, что я собрала за эти годы. Всё, чем он на самом деле занимается. Все его планы. Ты просто должна отдать это журналистам.
– Я боюсь за тебя, Лив, – пряча флешку в карман, говорит Лейла, – если ты действительно просишь меня о таком… Назад дороги не будет, ты ведь понимаешь?
Оливия садится рядом с Лейлой на кровать и заключает её в объятия.
– Ты ведь знаешь. Дороги назад для нас нет уже давно.
– Полагаю, ты права, – Лейла мягко отстраняется от Оливии и встаёт с кровати. Какое-то время она стоит спиной к камере, словно обдумывая что-то, а потом – так резко, что на изображении с камеры движение практически незаметно – поворачивается лицом к кровати, и внезапно раздаётся выстрел.
Оливия Монтойя заваливается на бок и падает с кровати. На экране видно, как она лежит на полу с дырой в животе, и её грудь вздымается от надсадного хриплого дыхания, в то время как под ней растекается лужа густой, чёрной на нецветном изображении крови.
– Прости, Лив, – тихо говорит Лейла, и даже на записи видно, что её лицо блестит от слёз.
– Лейла, как ты… как ты могла? – раздаётся хрип, едва слышный, но всё-таки различимый.
Лейла подходит к своей жертве вплотную, опускается на колени и приставляет дуло пистолета ко лбу Оливии.