– Если судить по данным в компьютере, – тихо говорит она, – мама останавливалась здесь в новогоднюю ночь. Как и мы. Шесть лет назад. Как раз перед тем, как…
Её голос надламывается, и она качает головой, словно коря себя за излишнюю эмоциональность. Такая слишком строгая к себе, она вряд ли осознаёт, что это не проявление слабости, и мне почти хочется схватить её за плечи и хорошенько встряхнуть.
– Давай уже сделаем это, – тихо говорю я, и Эстелла, сжав зубы, открывает дверь в номер стащенным, наверное, на стойке регистрации ключом.
Комната совершенно обыкновенная – стандартный гостиничный номер, разве что немного пыльный, как, в общем-то, всё в «Элизиуме» за исключением тех помещений, где мы побывали до этого. Эстелла жадно оглядывает стены, безукоризненно заправленную постель, плотно закрытые створки шкафа – словно надеется действительно увидеть здесь какие-то признаки того, что её мать когда-то здесь была.
– Ничего, – шепчет она, – ничего не чувствую. Мари, ничего. Совершенно.
Я кладу руку ей на плечо, и она, вздрогнув, сбрасывает мою ладонь. Тяжело вздыхаю, опуская глаза – и тут же хмурюсь, обнаружив нечто странное. На сероватом от слоя пыли ковре явно виднеются следы от чьих-то крупных ботинок, чей обладатель, судя по всему, каким-то необъяснимым образом залез в окно, прошёлся по комнате и просто исчез. Я быстро подхожу к тому месту, где обрываются следы – возле маленького телевизора на стене, противоположной от кровати, лежит диск. Я поднимаю его, нарушив пыльный рисунок.
– Что это ещё такое, – бормочу я, и Эстелла обращает на меня взгляд ониксовых глаз.
– Откуда это здесь? – в это мгновение она снова похожа на себя, такая же собранная и холодная, как обычно. – Дай-ка.
Она возится с DVD-проигрывателем под телевизором, берёт пульт и возвращается к кровати. Я вдруг чувствую себя странно неуместной в этом давно опустевшем номере, но всё-таки сажусь рядом с Эстеллой на край кровати, когда она нажимает на кнопку воспроизведения.
Это запись с камеры наблюдения – чёрно-белое изображение той комнаты, в которой мы находимся. Я оглядываюсь назад в поисках записывающего устройства, и камера оказывается точно над кроватью, однако, если я что-то и понимаю в таких вещах, так это то, что сейчас она не работает.
Жёлтые цифры в углу изображения показывают дату и время: первое января две тысячи двенадцатого, четыре часа утра. В комнату на экране заходит женщина с короткими тёмными кудрями, расхаживает по номеру, скрестив на груди руки, периодически поднимает голову к потолку и нервно выдыхает, словно сходит с ума от ожидания. Даже низкое качество записи позволяет увидеть, что женщина похожа на Эстеллу, как две капли воды.