— Нет! — вскрикнув, она бросилась к нему и подняла на руки, прижав к груди. Ветерок обдувал его бледное лицо, он тяжело дышал, прижимая ладонь к ране между ребер.
— Ты… жива, — прошептал он и распахнул глаза. — Я боялся, что переборщил со стихией, но, кажется, всех унесло в море, даже того, кто пытался тебя изнасиловать…
— Да и черт с ним, надо тебя вылечить, — ей было жаль тритона. Незнакомое существо, не человек, а вступился за нее, и кто после этого монстр?
Она осторожно вытащила его на сушу и бросилась к сумке с плащом. Свернув его подушкой, подложила под голову тритона и принялась за осмотр раны.
— Слушай, а у вас были случаи, чтобы человеческие лекарства помогали? — спросила принцесса, достав эликсир и иголку с паутиной. Капнув пару капель на ладони, быстро их растерла, немного вылила на рану, и тритон зашипел. — Нельзя ли как-то позвать твоих, чтобы пришли на подмогу?
— Нет. Я — младший принц, и отец оторвет мне хвост, если узнает, во что я вляпался. Да и тебе не поздоровится…
— Я дам тебе обезболивающее, но оно со снотворным эффектом, а то уж больно не нравится мне твой вид. Зелье лучше действует во сне. Согласен? — она смотрела ему в глаза, и тритон кивнул, послушно проглотив средство и поморщившись.
— Не десерт, уж извини, — она погладила его по волосам. — Спи, я тебя никому не отдам, — шепнула она, и принц провалился в крепкий сон.
Оталия постаралась со всей осторожностью зашить рану. С людьми проще, а здесь… тритон, и как у него пойдет заживление? Примет ли кожа людские средства? Мысли путались, сердце билось о грудную клетку, готовое выпрыгнуть, но руки делали, и вот Ота наложила сверху мазь — так она ее тому бедняге в деревне и не отдала.
«Пф, его родственница хотела меня обокрасть и силком выдать замуж, а я думаю о том раненом».
— Надеюсь, с ним все будет в порядке, если жена станет хорошо ухаживать… — бормотала она, даже не заметив, как за ней из воды наблюдает пара черных глаз. Существо выпустило струйку чернил в бирюзовую воду и подплыло поближе, укрывшись за камнями.
Девушка собрала веток, разожгла костер и, сняв мокрую ночнушку, подвесила на сложенных шалашиком палках. Надела сухое платье, а тритона укрыла плащом и устроила его голову у себя на коленях, неторопливо вычесывая его золотые волосы.
И снова всю ночь не спала, боясь, что кто-нибудь нагрянет.
— Странно… хотя я далеко отошла от дороги, да и с горки нас, может, не видно. Деревья высоко растут, кроны пушистые.
Чтобы не уснуть, она стала напевать принцу песенку, которую в детстве мама пела им с Одетт, и все равно ее сморил сон.