— Пока да, потом посмотрим, — отозвался Дантэн. — Тебе тяжело? — уточнил он, чуть помедлив.
Серафима нахмурилась, не сообразив, о чём её спросил мужчина, а тот усмехнулся, запрокинув голову, смыл пену со своих волос.
— Всё же, Сима, ты уникальна, — заявил он, когда помогал смывать шампунь с её головы.
Девушка доверчиво повернулась к нему спиной, Ход видел лукавую улыбку на её губах, капли воды били по ним, разлетаясь на мелкие осколки, завораживая атландийца своим искрами, своим волшебством. Шумно выдохнув, Сильнейший понял, что обнажённая Сима — это один сплошной соблазн и говорить с ней о серьёзном он пока не может, лишь добавил:
— Прав этот Богдан, хотя даже не догадывается насколько.
Его ладонь погладила шею Симы, останавливаясь на подбородке, заставляя девушку выгнуться назад ещё больше. Вторая рука осторожно смяла холмик груди, тугая горошинка соска оказалась в плену между двух пальцев. Сима не смогла сдержать стона от наслаждения, она цеплялась за руки атландийца, а сам Дантэн склонился над её лицом, дотянулся до приоткрытых губ, чтобы оставить на них тягучий и властный поцелуй.
Никогда прежде никто не отказывал Ахметову. Особенно сходу, недослушав, со скучающим видом и с полной уверенностью в своей безопасности. Серафима это поняла сразу, как только тот с вежливой улыбкой заговорил:
— Госпожа Заречина, меня зовут Богдан Ахметов…
— Не интересует, — холодно оборвала она мужчину, решив, что пора завязывать с депрессией. Видимо осень сказывалась. Кофе остыл, и допивать его она не намеревалась, поэтому встала, потянувшись за сумочкой, когда услышала:
— Я специальный агент семнадцатого отдела ФСБ и думаю, что моё предложение вас всё же заинтересует.
Девушка замерла лишь на миг, усмехнувшись мужчине. До Хода ему было далеко. Вот тот мог заинтриговать и обойтись без скрытых угроз. Фима покачала головой, перекинула сумочку на плечо и направилась в сторону остановки. Пора было ехать на работу. Осень девушка не любила. Пора увядания, хотя русский классик в этом видел своё особое очарование и даже увековечил в стихах, которые крутились в голове Заречиной.
— Знаете, вы очень удивительная девушка, госпожа Заречина, — раздался рядом голос Ахметова. — Вы знаете, что на вас заведено дело?
Фима, конечно же, не знала об этом, но догадывалась. Правда, не волновалась нисколько. Что могла она, простая жительница Москвы, у которой не было ни особого статуса, ни связей, работавшая в университетской библиотеке на полставки, противопоставить Системе?
— Какое дело? — решила она поддержать разговор.