«Этого не должно было произойти со мной! – думала Виктория, – Из всех иностранцев мне попался псих, если не маньяк».
Брюс тем временем одной рукой расстегнул пряжку ремня и вытащил его из брюк.
– Иди сюда, красавица, – сказал он, – теперь-то ты ответишь за все.
Виктория в ужасе отшатнулась. Она смотрела на лицо Брюса, но вместо его глаз в глазницах мужчины горели красные огни. Как от потухавших углей костра, от них исходило красно-оранжевое зловещее сияние и, как показалось девушке, глаза жаждали крови, что смогла бы потушить их огонь.
– Нет, Брюс, пожалуйста, не делай этого! – взмолилась Виктория.
– Твоего Брюса тут нет! – сказал мужчина и, крепко сжав ремень в одной руке, подтянул девушку к себе, – что ж приятно было вновь увидеться, дорогая, жаль, что при таких обстоятельствах.
Злая ухмылка перекосила лицо мужчины, что сделало его еще более похожим на покойного полковника Бэйли, увиденного Викторией в воспоминаниях Беатрис. Мужчина ловко накинул ремень на горло девушки и, наконец отпустив ее руку, начал медленно стягивать его, желая продлить агонию Вики на как можно более долгий срок.
Лишившись воздуха, девушка рухнула на колени и тут же схватилась плохо слушавшимися руками за горло. Она пыталась просунуть непослушные пальцы под ремень и таким образом задержать удушение, но у нее мало что получалось. Брюс возвышался над ней, как скала. Его бесстрастное лицо вновь стало невероятно бледным, или же девушке это всего лишь показалось и лунный свет придал ему такой вид.
Тем не менее ей вдруг послышалось, что с губ мужчины сорвался стон: «Вик…»
Выпученными, как у рыбы, глазами, пытаясь сделать вдох, Виктория также силилась понять, слышалось ли ей или же из приоткрытого рта мужчины и вправду доносился звук.
– Вик… – вновь услышала она, но все ее силы уходили на борьбу с ремнем за глоток воздуха, и вскоре она уже перестала придавать значение всему остальному.
– Вик… я не могу… сопротивляться… ему… – еле слышно выдавил из себя Брюс, – прости…
Но эти слова остались неуслышанными Викторией, начавшей проваливаться в небытие. В глазах потемнело, в ушах стоял звон, а ощущение собственного тела вдруг куда-то пропало. Ватные руки сделались и вовсе неуправляемыми и вскоре опустились. Лишь гулкий ритм сердца отдавался у нее в ушах и висках, тогда как все остальное попросту перестало существовать.
«Это просто сон… – подумала Виктория и сама удивилась четкости своих мыслей, – это все не по-настоящему». Перед ее мысленным взором пронеслись некоторые воспоминания из ее собственной жизни: ласковое лицо матери, добрая улыбка отца, ее первый день в школе, первая любовь в университете, голубые, как озера, глаза Кирилла. Все это было так давно, словно в другой жизни. Дорогие ей люди, места, где она побывала, ощущения, которые довелось пережить казались сном. Все это вдруг завертелось, закружилось, унося девушку с собой, но ярче всех неожиданно выступило лицо женщины, показавшейся Виктории знакомой. Она вроде бы знала ее, но не могла вспомнить где и при каких обстоятельствах встретилась с ней. Женщина смотрела на Вику и улыбалась. От ее улыбки на душе у Виктории сделалось хорошо и спокойно. Темные глаза с сеточкой морщин под ними с любовью глядели на Вику, а рот приоткрылся в улыбке. Женщина засмеялась и приложила руку к своему животу, словно он у нее заболел, но при этом лицо ее оставалось счастливым. Губы ее зашевелились, но Вика не могла разобрать слов, как ни старалась. Вдруг краски начали блекнуть, размывая лицо женщины и унося с собой все воспоминания Виктории, стирая их, словно тех никогда и не существовало. Последнее, что увидела девушка, это губы женщины, продолжавшей говорить что-то. Поняв наконец, что она все это время силилась сообщить, Виктория резко открыла глаза.