.) Он уже упаковался. Он у нас отныне «политикан города Питера»!
Освещенное небо за окном гаснет. Город погружается в непроглядную тьму.
Конец первого действия
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Два часа спустя. Та же гостиная, озаренная свечами. Кирсанов за столом, придвинув к себе все канделябры, что-то пишет. Зоя Сергеевна пристроилась тут же с какой-то штопкой. Больше в комнате никого нет. Тихо. На самом пределе слышимости звучит фонограмма песен современных популярных певцов.
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Что ты пишешь?
КИРСАНОВ (раздраженно). Да опись эту чертову составляю…
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Господи. Зачем?
КИРСАНОВ (раздраженно). Откуда я знаю? (Перестает писать.) Надо же чем-то заняться… (Пауза.) А эти молодцы все развлекаются?
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Надо же чем-то заняться…
КИРСАНОВ. Надрались?
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Нет. Во всяком случае, в меру. Слушают музыку и играют в какую-то игру. На специальной доске.
КИРСАНОВ. В нарды, что ли?
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Нет. Какое-то коротенькое название. То ли японское, то ли китайское…
КИРСАНОВ. В го?
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Да. Правильно. В го.
Пауза.
В отдалении Гребенщиков стонуще выводит:
Этот поезд в огне — нам не на что больше жать.
Этот поезд в огне — нам некуда больше бежать.
Эта земля была нашей, пока мы не погрязли в борьбе…
КИРСАНОВ. Вождь из племени га сидит и играет в го.
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Сережка деньги отдал. Двести рублей.
КИРСАНОВ. Что еще за двести рублей?
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Говорит, ты ему давал в долг. В прошлом году.
КИРСАНОВ. Гм… Не помню. Но похвально. (Пауза.) Ты ему все рассказала, конечно…
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Конечно.
КИРСАНОВ. Ну, и как он отреагировал?
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Сначала заинтересовался, стал расспрашивать, а потом ехидно спросил: «Веревку велено свою приносить или казенную там на месте дадут?»
КИРСАНОВ. Замечательное все-таки поколение. Отца забирают черт-те знает куда, а он рассказывает по этому случаю анекдот и садится играть в го…
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА. Он считает, что нам с тобой вообще никуда не следует ходить…
КИРСАНОВ (раздраженно). Ну да, конечно! Он хочет, чтобы они пришли сюда, чтобы вломились, заковали в наручники, по морде надавали… (Некоторое время угрюмо молчит, а потом вдруг с невеселым смешком произносит нарочито дребезжащим старческим голоском.) «Что, ведьма, понарожала зверья? Санька твой иезуит, а Сережка фармазон, и пропьют они добро мое, промотают!.. Эх, вы-и!»
ЗОЯ СЕРГЕЕВНА (утешающе). Я думаю, ничего особенно страшного не будет. Отправят куда-нибудь на поселение, будем работать в школе или в детском доме… Обыкновенная ссылка. Я помню, как мы жили в Карабутаке в тридцать девятом году. Была мазанка, печку кизяком топили… Но холодина была зимой ужасная… А вместо сортира — ведро в сенях. Тетя Юля, покойница, она языкастая была… вернется, бывало, из сеней и прочтет с выражением: «Я люблю ходить в ведро, заносить над ним бедро, писать, какать, а потом возвращаться в теплый дом»… Две женщины немолодые, девчонки — и ничего, жили…