Непременно надо поинтересоваться, что за вражда между этими двумя, они явно знакомы, причем знакомы давно и мучительно. Меж тем Борис Давидович продолжал:
— Лизавета Андреевна, голубушка, бумажоночку подпишите и я не стану вас далее беспокоить. — В руках посетителя образовалась папочка, из которой он извлек прямоугольный листочек бумаги с печатным текстом, который я медленно и не вполне уверенно прочла. Заявление расторжении контракта? Видимо, на лице моем отразилось недоумение, потому что Ирина молча выхватила бумажку у меня из рук, прочла, хмыкнула и, помахивая листочком перед носом Бориса Давидовича, практически пропела:
— Борюсик, ты сюда примчался в надежде, что Лизка в полубессознательном состоянии вот это подпишет? Ах, Борюсик, Борюсик, с чего же ты решил, что этот номер у тебя прокатит? Все мечтаешь свою блондинистую давалочку на Лизаветино место пропихнуть? А с датой не погорячился, нет, мечтатель ты мой? Вчерашнее число, да? А как же больничный?
— Ну что вы, Ирина Владимировна, и в мыслях не было. Просто решил избавить коллегу от хлопот, мы же понимаем, что восстанавливать здоровье ей придется долго, а работа должна работаться. Наша Лизавета свет Андреевна не станет подводить родную фирму и не создаст проблем, ведь так Лизавета?
— Так, Борюсик, так, — ответила за меня подруга, — не создаст. Как только в полной мере использует весь период, отраженный в листке нетрудоспособности. Придется подождать, дорогой, — и сменив тон елейно-язвительного на деловой, продолжила, — не волнуйся, Борис Давыдович, в ближайшую пору работать ей не с руки, уволится она, уволится. В свое время. А ты уж проследи, голубчик наш заботливый, чтоб госпоже Варнаевой все, что полагается по закону, начислили.
— Ирин, ты же наверняка знаешь, что у нас полный треш. — Посетитель растер руками лицо, как это обычно делают, когда хотят взбодриться. — Люди в отпусках, Лиза больна, новые программы никто толком не знает. Только Лизка и может с этим софтом управляться. Что делать, пришлось подобрать ей замену. — Голос Бориса Давыдовича был неожиданно усталым и серьезным. Вот сейчас не врет, поняла я.
— Борь, ты же понимаешь, то, что ты нынче попытался провернуть — по-настоящему не порядочно, — Ирина тоже посерьезнела. — Давай так, Борь. Мы подпишем твою писульку, но только после того, как ты выплатишь все положенные проценты с маржи, которая идет по Лизкиным договорам. Или после больничного она еще и на реабилитацию соберется. За свой счет. Денег, честно заработанных дожидаться.
— Без ножа режете, дамы. — Борис утирал вспотевший лоб, — это незаконно.