— Грубая работа, не гномская, — повисла бесконечно длинная пауза, а потом парень захохотал.
Похоже, Шон совсем забылся, увлеченный новой обстановкой и новыми людьми. Я его понимала, за все эти недели он ни разу не общался с мужчинами, ну, если не считать доктора в больнице. Но от этого понимания было не легче. Оставалось лишь надеяться, что очки хорошо скрыли мой испуг. Так проколоться! Вот где, спрашивается, сирота-отказник мог видеть оружие гномской работы? Но этого прокола, похоже, никто не заметил.
— Правильный человек, — одобрил парень и, обращаясь к внимательно следившему за нашим приближением товарищу, — это свои, Краш.
Мужчина, названный Крашем, подошел вплотную и скупо улыбнулся.
— Тебя как кличут, свой?
— Димой, — ребенок, горестно вздохнул и пробормотал, — дурацкое имя.
— Отчего ж дурацкое, отличное! А фамилия твоя как будет?
— Соколов-Варнаев, — еще тише пробурчал смущенный вниманием Шон, Ирина жестко его выдрессировала, фамилию, имя, адрес, номера телефонов, все заставила выучить.
— О как! — Восхитился новый знакомый, — звучит! Дмитрий Соколов-Варнаев! И что тебе не по душе?
— Мне Шон нравится!
— Тю, Шон-шмон! И что хорошего в этой иностранщине? Дмитрий, чтоб ты знал, означает посвященный богине Диметре.
— А что за богиня? — Вот зачем я влезла, поддержала ребенка называется, только свое невежество продемонстрировала. — Напомните, пожалуйста.
Краш внимательно на меня посмотрел, видимо, подозревая подвох, но ответил.
— Богиня плодородия у греков. Суровая и щедрая. — Я прониклась, а вот Шон, похоже — нет, это память Лизаветы подкинула пусть обрывочные, но яркие сведения. Дима такими знаниями, наверное, пока не обладал.
— А, — изобразил понимание незнакомец с мечом, — ты мелкий еще, ознакомишься в школе с этой премудростью. Дмитрием, чтоб ты знал, звался один наш Великий князь! Донской! Только не говори мне, что про золотую орду и Куликово поле не слыхал!
Шон впал в состояние “ща погуглю”, но отвлекать внимание на себя не пришлось.
— Знаю я про монголо-татар, кто про них не знает? — Небрежненько так выдал ребенок, вот шельмец! — Дяденька! Дяденька! Меч можно подержать?
Все сладилось без моего вмешательства, зря только маялась, гадая, как продолжить общение.
— Пошли, пацан, покажу тебе лук, не эльфийский, конечно, — Краш заговорчески ухмыльнулся, — но дальнобойный!
И мы пошли к настилу, где лежало разнообразное оружие: клинки, топоры, луки, колчаны со стрелами, даже арбалет, к счастью, не взведенный. За сына я не беспокоилась, все оружие было тупым, бутафорским, всплыло из памяти. Грубость этих предметов была нарочитой, имитирующей удары молота. Но один клинок, я бы определила его, как длинный кинжал, привлекал внимание шикарной ручкой с небольшой гардой. Гладкий, с гравировкой на полированной поверхности. Клинок в повлажневших руках дрогнул — в растительный орнамент были вплетены