Не знают дети сожаленья.
Опасно им судьбу вверять.
Этот добавочный житейским вывод из старого назидательною сюжета служит еще одним признаком идейно-художественного своеобразия фаблио «Разрезанная попона», крепко связанным с жизнью французского средневекового города и его литературой, отмеченной чувством реальности и практическим смыслом. Фаблио Бернье — наглядный пример творческого усвоении заимствованных сюжетов авторами подобных рассказов.
Молодыми, зоркими и внимательными глазами смотрят слагатели фаблио на открывающийся перед ними мир. Эти городские рассказчики изображают не только городскую жизнь, но и жизнь рыцарского замка, и жизнь деревни. Однако город — их родная среда, она им лучше всего известна, она им больше всего по душе. Особенно это сказывается в повестушке «Кошель ума». В фаблио обычно не встречаешь описаний местности, в которых непосредственно чувствовалось бы эмоциональное отношение рассказчика к изображаемому. Пейзажа как автономной части повествования здесь еще нет. Тем знаменательней единственное, пожалуй, в своем роде исключение из этого общего правила. В фаблио «Кошель ума», рассказывая о том, как купец, раздосадованный упреками жены, ушел в сердцах из дому и стал бродить по городским улицам, повествователь вдруг обрывает повествование, чтобы изобразить город, где происходит действие:
Не знаю, право, с чем сравнить
Десизу-город, — так красиво.
Так величаво, горделиво
Он с острова глядит окрест.
Не видывал я краше мест.
Чем этот город на Луаре.
Дав таким образом волю своим собственным чувствам, автор опять обращается к рассказу. Но несколько строчек, посвященных городу Десизе, воспринимаются как законченная, пронизанная лирическим чувством маленькая картинка. Подобного изображения не получает в фаблио ни один замок, ни один сельский вид.
Изображая нередко жизнь замка и деревни, авторы фаблио остаются при этом художниками, созданными именно городской жизнью, воодушевленными ею. — остаются подлинными сынами средневекового города XII — ХIII веков по своим интересам, симпатиям, настроениям. В этом смысле и пришельцы из других сословии, пополнившие собою ряды слагателей фаблио, сроднились с поэтами-горожанами, усвоили их художественное мировоззрение.
Горожанин был излюбленным героем авторов фаблио, но нередко героями их рассказов становились и люди других сословий. этому способствовало обозначившееся во Франции преодоление сословной замкнутости. Каменные стены по-прежнему окружали феодальный замок, но они уже не были неодолимой преградой для предприимчивых горожан, да и сами феодалы бывали в городе по делам, а то и постоянно там жили. Тесными отношениями соединен был город и с деревней, тем более что городские ремесленники, особенно подмастерья и ученики, в большинстве своем происходили из деревни, были выходцами из крестьян-вилланов и, естественно, сохраняли с ними связь, переселившись в город. Отсюда и сословное разнообразие персонажей фаблио, и разнообразие бытовой обстановки и жизненных коллизий, изображаемых их авторамп. Возможность такого разнообразия усугублялась еще и тем, что жонглеры, люди бывалые и легкие на подъем, странствуя но дорогам Северной Франции, имели возможность заглянуть в разные уголки своей страны, — а ведь жонглеры задавали тон в этом жанре городской литературы.