— Пся крев, — цедит, морщась, соперник.
Ага, нервничаешь, шляхтич! Что ж, продолжим выводить тебя из равновесия. Правда, в следующий раз соперник на мой финт не купился, но я предвидел такое развитие событий и, сделав вид, что разочарован хитростью оппонента и отступил на шаг, в следующее мгновение демонстрирую чуть расслабившемуся поляку домашнюю заготовку. Серия, обернувшаяся в полуфинале нокдауном для грека, Енджейчика с ног не свалила, однако это, во-первых, опять же наверняка заработанный балл, а во-вторых, удар всё равно получился чувствительным, заставив Гжегожа вновь страдальчески поморщиться.
— Минута! — слышу крик Саныча.
И тут же, видимо, поняв, что таким способом я того и гляди восстановлю паритет по очкам, поляк пошёл в атаку. Вот только на этот раз я к такому повороту событий оказался готов, не зря же выводил из себя Енджейчика. Нырок — и вот я уже на средней дистанции, перчатка соперника вместо полновесного удара лишь чуть гладит мой висок. Я же в свою очередь, не экономя силы, провожу серию «корпус-голова-корпус», пробивая заключительный удар в уже «подраненную» печень. И на этот раз результат достигнут: поляк медленно опускается на колено. Но пока он опускается, я, опережая команду рефери «в угол», посылаю в любезно отрывшуюся челюсть смачный апперкот.
Вот теперь с чувством выполненного долга можно и в уголок отойти. Заодно и дух перевести, пока Кох отсчитывает оказавшемуся на канвасе сопернику нокдаун. А может, и нокаут. Судя по тому, что поляк всё ещё не может принять вертикальное положение, досрочная победа — вполне реальный исход боя. И будет это очень кстати, так как сейчас я чувствовал себя совершенно измождённым, всё-таки вчерашнее отравление не прошло даром.
— Eight![2] — услышал я голос рефери, и в это мгновение, словно какой-то «адский колокол»[3], прозвучал гонг.
О нет! Ну почему?!! Двух секунд не хватило, каких-то несчастных двух секунд! Немчура, блин, мог бы и побыстрее считать! Теперь всё будет решаться подсчётом очков, и далеко не факт, что судьи насчитают в мою пользу. Чёрт, чёрт, чёрт… Вернее, наоборот: Господи, пусть будет так, чтобы я попал больше, а судьи оказались честными! Очень хочется золотую медаль и удостоверение Мастера спорта СССР!
Поляк, хоть и с помощью рефери, всё-таки встаёт на ноги и, пошатываясь, двигается в свой угол. Я его перехватываю, дружески похлопываю по плечу, дождавшись кривой улыбки, и иду к Санычу, который стягивает с моих рук перчатки и аккуратно вытирает моё лицо влажным полотенцем. Оказывается, у меня небольшое рассечение под левым глазом. И ведь не заметил, когда схлопотал. Хорошо хоть крови почти нет, иначе рефери мог остановить бой, а там кто знает, чем дело закончилось бы. Правда, чувствую, как глаз малость заплывает, но это уже физиология, и даже волшебные примочки Григория Абрамовича не сильно помогают.