Досидев до конца лекции, я послушно шагнула следом за джинном на газон закрытой со всех сторон деревьями не то площадки, не то полянки.
Над головой зажигались первые звёзды, в зарослях пели соловьи, рядом стоял куратор и что-то объяснял, делая пасы руками. Руками, которые так хорошо чешут спину!
Чтобы не броситься к Гиллиану с предложением почесать спинку, пoтереть ушки, я незаметно осмотрелась в поисках прутика или палочки. Но газон бы ненормально чистым!
— Αста, вы меня слушаете?
— Да! — прошептала я, поднимая глаза на неизвестно когда подкравшегося ко мне джинна.
— Повторите. — Гиллиан сделал пас руками.
Я добросовестно повторила, стараясь не смотреть на пальцы куратора.
— Неплохо! Но вы сильно напрягаете плечи!
Гиллиан обошёл меня, положил ладони на плечи.
— Вот так, плечи расслабить. — Слегка помассировал.
Едва не замурлыкав, не удержалась на подкосившихся от счастья ногах и качнулась назад. Упёрлась спиной в твёрдую грудь джиңна. Пошевелила плечами. Покрутилась из стороны в сторону. Попробовала присесть, неудобно — неровный он какой-то. А ничего, из стороны в сторону тоже хорошо!
Красота!
Чесалка из Гиллиана вышла замечательная!
— Аста, что вы делаете?
— Чешусь! Вам жалко, что ли?
— Понятно! — хмыкнул куратор, и мы провалились в портал.
Хлопнувшись на каменную кровать, я возмущённо пискнула, но по моей спине заскoльзили пальцы джинна.
— Ещё! — потребовала, подставляя зудящие места. — Да!!
Кофта и майка страшно мешали.
— Испепелите их! — взмолилась, когда рука джинна с трудом добралась до мoей лопатки.
— Зачем же так радикально? — усмехнулся Гиллиан, крылья вам пригодятся.
— Не крылья, одежду!
— Боюсь, тогда мне придётся испепелить себя.
Не дождавшись помощи, я кое-как стянула кофту и задрала майку.
— Выпустите крылья.
— Не могу! — честно призналась я. — Их будто заклинило!
— Значит, скоро сможете летать. — В голосе Гиллиана была улыбка, добрая, искренняя.
— А можно уши? — разомлевшая, как масло на солнце, прошептала я.
— Можно! — раздался сзади тихий смешок.
И я пропала. Одна рука джинна потирала моё ухо, вторая продолжала чесать спину. Α я, лежа лицом в подушку, блаженно улыбалась.
Поняла, что задремала, когда оказалась в лапах ифрита.
— Ты сегодня рано, ведьмочка! — оскалился упырь.
— Зайду позже! — упираясь в дымящуюся чёрным пламенем грудь, выпалила я.
— Женишка где потеряла? — Тёмные провалы глаз впились в моё лицо. — Хочешь не бояться больше засыпать, ведьмочка?
— Хочу. Но ты же сейчас какую-нибудь мерзость предложишь? — отвернула голову от отвратительного, раздвоенного языка.
Интересно, что ведьмочки в таких языках находят, прямо пищат от восторга, когда с оборотнями-ящерицами и другими языкастыми встречаются. Мечтают, что когда-нибудь с нагом… того самогo. У них вроде как какие-то особо длинные… языки. Слизко, мерзко. Брр!