Он подошел к двери, за которой должны были быть Мара и Тая, приложил ухо и прислушался. Подозрительно тихо. Он постучал, но никто не ответил.
– Я захожу, —предупредил Домовой, открыл дверь.
Он заметил лежащую на полу Мару. Он подбежал к ней и потряс за плечи.
– Майя! Очнись!
Она пыталась пошевелить губами, но они едва двигались. Домовой услышал шепот, склонился. И Мара прошептала:
– Отойди.
Не успел он ничего понять, как его отбросило невидимой взрывной волной. Домовой ушибся спиной о стену, но это его не остановило. Он подобрался к ней на четвереньках, перевернул на спину, присмотрелся.
Мара выглядела старше. Черты лица стали более грубыми, глаза казались меньше. Волосы вились длинными змейками и пушились на концах.
– Что случилось? – удивленно повторил Домовой.
– Кто-то умер в Залесье, – ответила Мара, – умер, и подарил мне силы.
Она поднялась без его помощи. Домовой встал рядом. Теперь она была с него ростом, но выглядела старше.
– С тобой точно все в порядке? – спросил он.
Мара потрепала Домового по рыжим волосам, обняла его. Он обнял ее в ответ. Так они и стояли несколько минут, вслушиваясь в тишину и дыхание друг друга.
– Залесье умирает. Если оно умрет, то погибну и я. Поэтому мне нужна будет твоя помощь, Домовой, – сказала Мара, отстранившись. Он заглядывал ей в глаза, и ей виделось в них любопытство. – Давай найдем Водяного.
Домовой взял ее за руку.
– Веди. Я последую за тобой, куда угодно.
Никто не заметил, как две фигуры исчезли из замка, миновали снежные поля и растворились среди ветвей замерзающих деревьев.
3
Берендей усадил Руслану на стул. Тот зашатался, но устоял.
– Мебель здесь давно не обновлялась, – сказал царевич.
– Ничего, я переживу, если ножки вдруг сломаются, – ответила она.
Берендей подошел к сундуку. Ему пришлось встать на колени, из-за роста. Царевич откинул крышку, проверил краски. Все, кроме красной, высохли.
– Я изображу твой портрет одним цветом, – предупредил он.
– Интересно, какой ты меня видишь, – Руслана вытянулась, чтобы подглядеть, но Берендей покачал головой.
Он стоял перед мольбертом, присматривался к ее лицу, запоминая каждую черточку. Не глядя на нее, он нанес первые мазки, и сказал:
– Я бы хотел, чтобы вся комната была уставлена твоими портретами. Тогда я мог бы рисовать тебя с закрытыми глазами, а ты бы вечно была со мной рядом.
– Мне нравится, – Руслана хотела улыбнуться, но закашлялась. Она выставила вперед ладонь, чтобы Берендей не подходил к ней. – Просто в горле пересохло. Здесь довольно пыльно.
– Я принесу воды.
– Не нужно. Мы и так потратили много лет на ерунду. Просто рисуй меня, и никуда не уходи.