Зрение фокусируется. Четкость в контурах появляется не сразу.
«Великолепная Лоуренс», — прочла я большой заголовок газеты в собственных руках. Ниже фотография на всю страницу нефтяных вышек в Стилдоне.
Верхний уголок газеты разорван. На столе ручка.
Сосредоточившись на ощущениях, понимаю, что в моей ладони смят клочок бумаги.
«Анна догадалась сделать то, что не пришло в голову мне».
В напряжении каждая клеточка моего тела. Я вдруг поймала себя на мысли, что мне очень страшно прочесть ее послание.
— Анна?
Очень медленно поднимаю взгляд. Джон стоит близко и внимательно следит за мной. Достаточно спокоен.
Мой взгляд вернулся к рукам. Я растянула записку. Аккуратным, красивым почерком написано:
«Будь счастлива».
Я не смогла сдержать слез, они вырвались из моих глаз и покатились по щекам. Чувства очень противоречивы, сильны и бесконтрольны. Как может сердце разрываться от тоски, в то время как губы растягиваются в улыбке подлинного счастья?
Хэнтон с опаской всматривается в мое лицо, а я торопливо стираю со щек новые слезы. Мужчина решительно не понимает, что со мной происходит. Кажется, впервые он растерян и не знает что делать.
— Прости, — я не узнаю собственного голоса. Тоска опять сжала мне сердце. — Мне… лучше уйти.
— Останься.
Решительно мотаю головой.
Хэнтон хочет настоять, но находит причины этого не делать.
— Мой водитель отвезет тебя, — сказал мне Джон.
Когда я вернулась в дом у реки, я сразу пронеслась через гостиную в кухню. Откупорила бутылку красного вина и наполнила им бокал. Дрожь в руках не унимается, подгибаются даже ноги.
Я села на стул.
Когда в голове стойко возникли образы матери и отца, пальцы вдруг стали слабыми, бокал выпал из моих рук. Я взялась за голову, как будто она стала необыкновенно тяжелой. Меня рвет на части неведомо откуда взявшееся знание, что это было прощание с родными мне людьми, и сейчас я как никогда прежде чувствую боль утраты, настоящей и невыносимой.
Улыбки, взгляды и слова…
Я долго сижу на деревянном стуле, крепко ухватившись за голову. Под ногами уцелевший после падения бокал с растекшимся вином, а поверх красноватой лужи шлепаются слезы.
Каждое мгновение причиняет мне боль. И так все время.
Солнце меняется ночью, свет становится тьмой.
Часы переходят в дни, а дни в недели.
Мне не нужны слова утешения или чье-то присутствие. Подлинное утешение я нашла в работе. Я с головой погружаюсь в отчеты, размышляю над задачами, решаю их. Мой день начинается за рабочим столом и редко заканчивается как-то по-другому. Это была нирвана, в которой я могла не думать о том, что причиняет мне боль, но я слишком увлеклась…