— Анна.
— Это все?
— Этого достаточно.
Женщина подняла телефонную трубку и доложила обо мне Коллинсу. Услышав ответ, бросила мне чопорное:
— Ждите.
Опускает взгляд и ведет себя так, будто меня здесь вовсе нет. Берет чашку с чаем, над которым все еще поднимается прозрачный дымок. Шумно отпивает глоток.
Ненавижу.
Очень скоро я услышала, как где-то в коридоре лязгнули двери лифта и в холл направились торопливые шаги.
— Мисс Лоуренс? — появился в дверях Клайд. Оглядев меня, мужчина стал тревожным. — Идем, — сказал он, положив ладонь мне на плечо. Ведет в коридор.
Двери лифта расступились. Мы зашли внутрь. Коллинс выжал кнопку с надписью над ней «прачечная», и лифт пополз вниз.
В прачечной на одной из полок мужчина взял большое серое полотенце. Вернулся, вручив мне его.
Старенький лифт с шумом поднимается вверх.
— Что случилось? — спрашивает Коллинс, когда мы вошли в его кабинет на третьем этаже больницы. В этом кабинете ничего не поменялось: стол, стул, шкаф и много книг.
Я облокотилась о стол, укутавшись в большое полотенце.
Смотрю на Клайда, а он с очевидным волнением смотрит на меня. Этот мужчина беспокоится обо мне.
— Что с тобой случилось? — опять потребовал от меня Клайд, доверительно заглядывая мне в глаза. — Джон Хэнтон что-то сделал?
Я сразу оттолкнулась от края стола и примкнула к губам Клайда, вцепившись пальцами ему в халат так, как если бы от этого зависела моя жизнь. Мужчина отвечает на поцелуй очень робко. Кажется, своей выходкой я застала его врасплох.
Мне недостаточно простого поцелуя, мне недостаточно обычной нежности. Во мне полыхнуло пламя, и оно обещает испепелить меня дотла, если вдруг не получу того, чего мне хочется сейчас больше всего.
Вытягиваю его синюю рубашку из пояса брюк, ощутив под пальцами рельеф горячего тела.
— Остановись, — заключив мои запястья в своих руках, мягко потребовал Клайд. У меня дрогнуло сердце, а жар на щеках полыхнул ярче прежнего. Кажется, так чувствуется жгучий стыд.
— Посмотри на меня, — сказал он, высвободив мне руки. Мне не хочется смотреть на него именно сейчас, но я все равно робко поднимаю подбородок вверх. В поисках ответов мне в глаза он смотрит так, словно заглядывает в душу.
У меня все еще тяжелое дыхание. Я все еще горю.
— Если ты опасаешься поступить со мной как-то бесчестно… тебе не о чем беспокоиться, — тихонько проговорила я. — Я хочу этого.
Мой ответ не кажется ему убедительным. Я вижу это в его глазах. Но в этих же глазах я вижу кое-что еще… Совершенно очевидно, сейчас горю не я одна!
Убежденность в этом прибавила мне храбрости.