Черт побери.
У этого человека есть ноутбук. Если это не верх лицемерия, то не знаю, что тогда это. После Разлома ноутбуки превратились в нечто сродни единорогов и горячего душа — они не существуют. Здесь нет электричества, чтобы их заряжать, а батареи необходимо перезаряжать вручную с помощью вращающегося генератора. Некоторые люди все еще цепляются за старую технологию, а это значит, что, когда кое-что из нее достаешь, это, как по маслу, уходит в палатках для обмена товаром. Речь идет о соответствующем количестве еды, позволяющим жить как королям до конца своих дней, всего лишь за один функционирующий ноутбук.
Моей мечтой всегда было обрести один из них. Всего один. Тогда я смогла бы найти настоящий дом для нас с Эми и Сашей. Достаточно продовольствия, чтобы не беспокоиться о том, откуда в следующий раз достать для нас еду. Новую одежду. Найти работающий ноутбук — это как выиграть в лотерею. На Территориях Свалки я как-то находила несколько батарей, но ни разу ту, которая удерживала бы заряд. Батареи почти столь же вожделенный товар — а может быть и более вожделенный — чем сами ноутбуки. Все существующие электронные технологии, такие как оружие, были конфискованы Новым Ополчением сразу же после Разлома и, настигнутые глубоким шоком люди позволили им это сделать. С учетом того, что они запрещены и большая редкость, электроника теперь самый ходовой товар на черном рынке.
Мне следовало знать; я пыталась продать батарею ноутбука торговцу Такеру, когда меня арестовали.
— Клаудиа Джонс, тебе известно, какие преступления ты совершила? — мэр поправляет пару ужасных очков с толстыми стеклами, взгромоздив их себе на нос. Он выглядит усталым. Его одежда испачкана сажей, на лбу также видны следы размазанной сажи. Весьма обычное дело; после тяжелой атаки дракона все мы отмывается и вычищаем все от сажи по несколько дней… поспевая точно в срок к следующему возвращению драконов. Я, наверное, сама вся грязная и покрыта слоем сажи.
Известны ли мне преступления, которые я совершила? Ну, разумеется, известны. Просто я не считаю их преступлениями. Вопрос лишь в том, стоит ли мне играть в оскорбленную невинность или быть до конца откровенной? Я изучаю лицо мэра, и он выглядит усталым и раздраженным. Что ж, невинность не сработает. Ясно, придется пойти на дерзость.
— Преступления, которые я совершила? Могу попробовать угадать, если хотите.
Мэр вглядывается в свой ноутбук, затем снова нахмурившись, смотрит на меня. Он осторожно закрывает его и берет пожелтевшую маркерную доску. Господи, я не стою даже судебного постановления на настоящей бумаге? Это — полный отстой.