Да и в случае чего, его всегда можно бросить, а лучше широким веером раскидать. Зуб даю, что преследователи задержатся, чтобы поднять благородный металл с грешной земли. Плюс, пока они выяснят, всё ли собрали, и не менее важный вопрос, не прилипло ли что к рукам собирающим.
Да и от идеи пробираться через леса, реки и болота я отказался. Мы двигались, в наглую, по дороге или вдоль дороги, если по ней шагал отряд или большой караван. По мне, самый актуальный вариант, это дороги где всегда можно перекусить в харчевне или в любом небольшом населённом пункте и заметьте, бесплатно.
Так мы и двигались в сторону границы, не забывая интересоваться новостями и событиями последних дней. Хотя там и нет особых новостей, так вроде померились силами поубивали друг дружку, но победы или решающего преимущества ни одна из сторон не добилась. Мелкий пакостник, что в народе чертом зовётся, также путешествовал вместе с нами и также продолжал пакостить. Правда, сейчас он в основном кривлялся и строил мордочки, иногда так по мелочи, проводил ревизию как поясных кошельков так и заплечных мешков. За свои кривляния он стал получать всякие вкусняшки. Не знаю, как-то незаметно получилось, вот вроде его я ещё позавчера пытался сапогом зашибить, а вчера он уже кусочек сыра осторожно брал у меня из рук, а теперь сегодня он гордо восседает на плече и высматривает у кого что спереть. Главный критерий — оно должно блестеть и быть небольшим, чтобы чёртик мог это утащить. Он бедняжка, каждую ночь что-нибудь воровал и прятал у меня в бауле. А я каждое утро выгребал честно украденное и возвращал владельцам.
Ему особо нравилась серебряная серьга седого, куда её орк только не прятал, но мелкий шельмец шёл на мыслимые и немыслимые хитрости, но каждую ночь её воровал. У них уже было своеобразное соревнование, один прятал другой воровал и пока, с разгромным счетом, вёл чертёнок.
— Саарал, а ты её за щеку прятал? — поинтересовался десятник у седого.
— Да что я только не делал, и на веревочку завязывал и за щеку совал, единственно что в заднем проходе не прятал. Я даже уходил и зарывал в лесу, не помогает, хоть ты тресни.
— А может и треснуть, так чтобы у него желание пропало?
— Ты его сначала поймай! Забыл, как мы его всем миром ловили? Хотя ты-то точно не забыл, он тебе на макушку нагадил. Вот ты его и недолюбливаеш.
— А за что его любить, он лишь командира слушается, и то по великим праздникам. Толку от него никакого, лишь один вред.
— А кто вчера вой поднял? Когда нас попытались в харчевне отравить, он же и поднял. А мелкое баловство, так не в счёт, вот что бы ты делал без него? А так он никому не дает расслабиться, помнишь как он часовому на посту шнурки на ботинках связал? Так теперь не один из них не сидить на месте. Да и гадости он по сути делает лишь тем, кто заслужил или провинился, он шельмец, ничего не забывает и ничего не пропускает. Ты бы ему кусочек сыра на привале предложил, он и перестанет тебе в карман гадить. — под общий смех посоветовал седой.