– Ладно, я думаю, дров достаточно, давай возвращаться, – ответила Оля.
После возвращения отсутствующих, Илья предложил подняться на поле. Он сказал, что трава достаточно высокая, и их будет не видно, если они не будут вставать в полный рост.
– Мы растопчем там траву, – указывая на верх продолжал он говорить. – Поедим, и выспимся. Нас там никто не заметит, зато тот, кто к нам приблизится, будет у нас как на ладони. Стоит нам только встать, мы будем видеть полностью все поле.
– Но у нас нет оружия, нам будет не чем обороняться, если на нас нападут, – сказала Ульяна.
– Зачем нам обороняться? Трава достаточно высокая. Если мы кого-то увидим, то тихо переместимся на другое место и выждем.
Сделав так, как было запланировано, расположившись в окружении высокой травы, и примяв её, они соорудили костёр, поставив и воткнув некоторые палки так, чтобы уместился шлем, Ульяна высыпала щавель и крапиву, криво разрезанную ножом Богдана. У Оли были спички. Костёр разгорелся.
– Суп с виду ужасен, но я такая голодная, что мне все равно, – сказала Саша.
Когда суп остыл, все окружили самодельную кастрюлю из шлема и вылавливали сорванными палочками от деревьев его сваренное содержимое. После последнего листочка крапивы, они по очереди выпили теплую жидкость.
– Стемнело… – задумчиво произнесла Оля.
– Как странно бы это не звучало, но мне никогда не приходилось спать под открытым небом. Думаю, что вряд ли я смогу уснуть, – сказал Андрей.
– Ну вот мы и определили того, кто дежурит первый час, – взглянул на свою руку Илья. У него были часы, одни на всех. Он отдал их Андрею.
– Тушите костёр. Чем раньше ляжем, тем раньше встанем.
Сегодня у меня очень плохое чувство… Чувство… Я не знаю, как его назвать… Я не помню какой мне приснился сон, но он был ужасен. Помню какие-то отрывки. От куда-то качусь кубарем, падаю. Потом я где-то лежу, в темноте, вокруг ожившие…
Я почти не помню этот сон. Но такое ощущение будто бы я совсем не спала. Но это не то чувство…
Нужно будет идти к повстанцам, они, мне кажется, отсюда недалеко, наверное, день ходьбы. Если выйти сейчас, то к ночи дойду.
Не знаю, как эти люди, но лучше потихоньку от них отделиться, для них мое присутствие может не хорошо кончиться, оно навлечет жолнеров. Да и я так долго была одна, что любая кампания мне в тягость.
Оля тяжело вздохнула. Открыв глаза, она увидела красное небо. Даже скорее кроваво-красное. Да, точно, оно было именно кровавого цвета. В воздухе пахло сыростью и гнилью. Нужно было вставать, но что-то ее держало. Что-то мешало ей подняться, как будто ее тело было закопано в песке, только торчала голова. И эти мысли, которые не давали ей покоя.