– О чём вы? – тихо спросила я.
– О попытке изменить судьбу, – он ткнул пальцем в мою сторону. – Кровь ведьмы прольётся, дверь откроется, и палач скинет оковы. Это предрешено. Понимаешь?
– И вы предлагаете спокойно наблюдать? – меня очень удивили его слова. – Зачем в таком случае, мне об этом знать? Просто доживу до того момента, пока меня тень не убьёт и всё! Точно, там же ещё сказано, что я весь мир уничтожу. Я ведь правильно понимаю? Может в таком случае, меня проще убить сразу?
Смех Лирона был безумным и жутким. Мужчина хохотал до слёз минуту, а потом резко замолчал, глянул в мои глаза и закричал:
– Ты не понимаешь! Вы все не понимаете! Пророчество не правильное. Они всё исказили, оставив лишь часть. Смотри! – он схватил меня за руку и рывком развернул туда, где уже стояла моя копия.
В этот раз на ней было другое, свободного кроя, синее платье. Вот появилась тень, попыталась захватить тело, ничего у неё не вышло, и она исчезла. Стоило мне обрадоваться и открыть рот, чтобы сказать, что всё получилось, как за спиной моей копии появился мужчина. Он резким движением вогнал кинжал ей в грудь, кивнул сероглазому демону, который уже стоял рядом и исчез.
– Видишь. Угадай, кто это был? – произнёс Лирон.
Но мне уже не нужно было ничего говорить. Это был Ричард Хэйнс – палач, глава рода, один из триады. Получается, триада заодно с демонами? Но, как же так? Бросив несчастный взгляд на Лирона, я спросила:
– Они что все заодно?
– Нет. Что ты! Твой дед остался прежним. Он будет до последнего пытаться тебя убить. Потому что также не понимает. Умрёшь ты, придёт другая. Демоны не остановятся ни перед чем, – вздохнул Лирон.
Тем временем на крыше появился Габриэль, началась буря. Демон пытался унести мою копию, но Габриэль не позволил и очень хорошо отделал сероглазого. Этого в прошлый раз я не видела. Подхватив копию на руки, Габриэль пошёл прочь с крыши. А я только сейчас заметила, округлившийся живот. Она была месяце на восьмом, если не девятом.
Они уже были у двери, ведущей на чердак, когда сзади появился отец Габриэля. Он запустил в сына заклинание и отобрал у него девушку, после чего исчез вместе с ней. Габриэль пытался встать, но не мог. Было жутко наблюдать за ним. Лицо палача менялось, из глаз пропадала радость, они будто выцветали, становясь из синих бледно голубыми. И я услышала, как он прошептал:
– Душа завоет от потерь, палач восстанет за любовь, – а после разразился жутким хохотом.
Вздрогнув, я глянула на Лирона, но он был уже на бортике. Тяжело вздохнув ещё раз, мужчина сделал шаг с крыши, а я проснулась. Меня потряхивало, но слёз не было, как и воплей о том, что мне нужно срочно умереть. К моему лицу прикоснулся Габриэль и сонно спросил: