— Отпусти меня, — сквозь слезы прорычала, стиснув с силой зубы. И в эту секунду, будто молния разразилась в небе, разрывая их на части, и что-то сверкнуло. Я слышала металлический свист, а затем глухой удар, и после мужчина пал на колени передо мной. Из его рта начала сочиться кровь. Каждый кто стоял рядом с нами, замерли, но сжали рукояти своих оружий – кинжалов. Шокированная, я схватилась за свое горло, словно пыталась понять, не ранена ли я. И, слава богу, на ладошке ничего не осталось после прикосновения острия лезвия к шее.
Тахмина сидела чуть дальше от королевского шатра, практически рядом с приготовленными верблюдами. Девушка закрыла лицо своими ладонями и плакала, ее рыдания слишком тихие, и лишь подрагивания плеч говорили о ее печали. Несколько стариков, разодетых во все черное, с покрытыми головами тюрбанами, сощурившись, рассматривали меня… и в их взгляде читался интерес. Для них я была чужой.
Я почувствовала на своих плечах теплые ладони. Мужские. Испугавшись, дернулась вперед, но меня вновь притянули. Крепкая грудь, и до боли знакомый аромат пронзил мой мозг. Амир. Одна его ладонь была в крови. И стоило мне опустить взгляд на его кисть, мне тут же стало не по себе, голова закружилась.
— Я просил тебя, не высовываться, — с яростным предупреждением шепчет на ухо, обдавая мою скулу горячим дыханием. Сам обнял меня крепче, чтобы я оставалась на своих ногах. Обернувшись к нему лицом, мы встретились взглядами. Его глаза были чернее бездны – настолько его зрачки заполнили роговицу глаза. Скулы на щеках зашлись натянутой струной, а губы сомкнулись в тонкую, побледневшую полосу. — Мне пришлось это сделать…, — за что-то оправдывается, кивая вправо. Я проследила за его действием: он указал на того идиота, который приставил к моему горлу свой острый кинжал. Двадцать первый век на дворе, а люди в пустынях по-прежнему ведут себя, подобно варварам. Тот мужчина лежал бездыханно на песке, уткнувшись в него лицом. С левой стороны его бока торчал клинок. Резко мотнув головой обратно к Амиру, до меня дошло – он только что … отправил на тот свет другого человека.
— Амир Хан, — раздался громоподобный, зловещий голос, и мы оба уставились на старика. Судя по всему, он был представителем тех бедуинов, с которыми вчера Амир провел долгое время. Смуглый, покрытый морщинами, старец заговорил на чистом арабском. Совершенно спокойно. Я бы сказала слишком спокойно. Ведь так не бывает, когда только что была резня, и люди реагировали совсем не замечая, что рядом с ними теперь лежит бездыханное тело. Но меня волновала судьба девушки. Та, кажется, смирилась со своей участью.