— Так откажи, Амир, — затуманенные пеленой страсти синие глаза Полины пристально смотрела на меня. Девушка немного приподнялась, наблюдая за моими действиями. Она дрожала в моих руках, боясь, что последует далее. За шатром было слишком шумно, и это начало отвлекать меня. Поднялись крики, на которые было глупостью не отреагировать.
Мы оба притихли, вслушиваясь. А затем раздался женский крик.
— Амир? — Полина вскочила, сев прямо, отталкивая меня от себя. Она быстро опустила подол платья, прикрывая ноги и свою обнаженную, просящую плоть. Я тоже встревожился, но мой разум все еще витал в фантазиях страстного слияния. — Это Тахмина кричит? — Стасина задергала меня за руку, будто приводила в чувства. А потом девушка совсем поднялась на ноги. — Это она! — воскликнула моя Богиня, и рванула на выход. Я едва успел прийти в себя, когда осознал, что моя пленница сбежала от меня.
— Полина! Постой! — прокричал вслед. Я выбежал на улицу, желая защитить девушку и скрыть от голодных, озлобленных глаз бедуинов.
Но было поздно, девушка уже успела выбежать из шатра, где ее встретили еще несколько мужчин, хватая под руки...
Полина Стасина
Я неслась сломя голову на крик Тахмины. Услышав в ее голосе столько страха и волнения, сама испугалась не на шутку. Мне казалось, что за границами шатра происходит ужасное. Амир не успел меня остановить, но, приближающиеся его шаги, меня успокаивали – мужчина будет радом со мной.
Но, когда я выскочила на улицу и была ослеплена ярким полуденным солнцем, не сразу поняла, что меня схватили под оба локтя, и тут же их заломили за спиной, силой опуская меня на колени. Оба мужчины были слишком грубыми, и на мои крики не обращали никакого внимания.
— Амир!!! — задыхаясь от острой боли у своего горла, все же закричала, позвав незнакомца на помощь. Паника охватила меня, и, как только мои глаза привыкли к ярким лучам солнца, обжигающих пустыню и сам оазис, я разглядела девушку. Она плакала, а ее руки были связаны толстой бечёвкой. Дикость какая-то. Тахмина посмотрела мне в глаза; никогда прежде я не видела столько отчаяния и безысходности. Но ее смирение меня поразило куда больше. Словно этого она ожидала, но внезапность все же ее поразила.
Мужчина, который стоял с правой стороны от меня, еще сильнее придавил свой кинжал к моему горлу, и им провел по подбородку, приподнимая лицо вверх. С нескрываемой жадностью глядит мне в глаза, облизывая свои сухие губы. Издевается надо мной, приложив к острию лезвия больше усилия, и металл вонзается в мою плоть. Мне больно, но я терплю.