С легким, едва слышным шипением портал схлопнулся, как только всё было закончено, и я, выдохнув, повернулась к мужчине.
— Спасибо тебе большое за то, что выполнил мою просьбу. За то, что помог моей маме: вылечил её и даже одарил силой, и забрал к себе, даровав и своё покровительство. Я не смогу этого забыть и отплатить мне тоже пока нечем, кроме моей безмерной благодарности и бесконечной преданности, — слова сами срывались с губ, и сейчас я была серьезна как никогда прежде. — Я и так твоя служанка, но отныне ещё и твоя должница до гроба…
Внимательно, без тени ухмылки или усмешки, дослушав меня до конца, Мао также серьезно ответил:
— Ты мне ничего не должна. Я выполнил лишь своё обещание, данное тебе, — и после этого он сказал то, что я совсем не ожидала услышать: — И ты не моя служанка, Лиэна.
— А… а кто же я тогда?
— Ты — та, что дала мне клятву. Наши жизни теперь связаны. И вскоре мы закончим тот ритуал. Но перед этим мы должны ещё завершить все дела.
И ведь, действительно, клятву я ему давала, перед тем как он на меня браслет надел. И говорил, что жизни наши связаны, а я проживу столько же, сколько и он. Я помнила об этом. Но почему я вдруг «не его служанка»? Он сам же говорил, что я ею буду, и не опровергал этого до сего момента. Тогда кто же я?!
— Что это за ритуал? Ты уже второй раз о нем упоминаешь за сегодняшний день.
Ответом мне был долгий, испытывающий взгляд, который вызвал у меня ещё большее недоумение, чем его заявление про то, что я не служанка. Он так смотрел, будто пытался что–то то ли сказать, то ли просто… смотрел как на глупую. И я, стушевавшись, отвела взгляд. Видимо, я, действительно, глупая. Но он бы хоть намекнул! Я запуталась, и уже никакие догадки и домыслы мне не кажутся правильным. То мне думается, что я ему нравлюсь, то мне мерещится, что Мао просто со мной забавно, и я для него забавная зверюшка, то он меня учит, как маленькую, воспитывает и поучает, даруя мудрость прожитых лет…
Я точно с ним с ума сойду!
— Скоро ты всё узнаешь, — Маору скинул иллюзию и, представ передо мной опять в доспехе, предельно серьезно спросил, будто от моего ответа зависела чья–то жизнь или смерть: — Где там твой муж живет?
И из–за последнего вопроса у меня в голове вдруг что–то щелкнуло. Сначала поднялась волна неконтролируемой злости: моё терпение всё–таки подошло к концу, а потом накатила апатия.
Буквально рухнув на кушетку, на которой пару минут назад лежала мама, я наградила Мао в ответ тоже долгим, пристальным взглядом. Иллюзию он уже успел снять, и голубые камни на доспехах ярко сверкали в утренних лучах солнца. Ярко–зеленые глаза светились подобно изумрудам. В общем — смотрелся мужчина красиво, но совсем уж нелепо на крошечной старенькой веранде, посреди пустых банок и пары десятков со свежим вареньем. Несмотря на все мои увещевания, мама за эти три дня, пока меня не было рядом, умудрилась наварить разное — и клубничное, и смородиновое. Взять, что ли, их с собой? На Армадане, как я понимаю, не растет ни то, ни другое.